30-31 марта 2006 года во Владикавказе прошла экспертная встреча в рамках проекта грузино-осетинского диалога, проводимого под эгидой лондонского Международного Института Стратегических Исследований (IISS). Во встрече приняли участие эксперты по вопросам реституции, представители государственных и международных организаций, ученые, занимающиеся проблематикой восстановления прав беженцев, члены неправительственных организаций.
Своим мнением по поводу состоявшейся конференции с корреспондентом агентства «Рес» поделился директор югоосетинской неправительственной организация «Агентство по мотивации общества» Алан Джуссоев.
- Как известно, 30-31 марта 2006 года во Владикавказе прошла экспертная встреча в рамках проекта грузино-осетинского диалога. Что стало основной темой обсуждения?
- На конференции прошла презентация обсуждение законопроекта Грузии о реституции имущества пострадавших во время грузино-осетинского конфликта. Хочу сразу сказать, что на этой конференции все участвовали в качестве экспертов. Делегация Грузии была довольно представительной - 12 человек. Презентовали закон заместитель министра юстиции Грузии и советник президента Грузии. Северная Осетия была представлена на уровне сопредседателя СКК от РСО-Алании Таймураза Кусова, который и открыл вступительным словом заседание конференции.
- Сопредседатель СКК от юго-осетинской стороны Борис Чочиев считает подобные конференции «подменой реальных шагов пиар-акциями, которые направлены на дальнейшее усугубление тяжелого положения осетинских беженцев». Каково Ваше мнение по этому поводу?
- Немного предыстории этого законопроекта. В 1999 году Грузия была принята в ПАСЕ, условиям принятия Грузии в эту организацию было возвращение турков-месхетинцев на места прежнего проживания и принятие закона о реституции. Ни одного, ни другого Грузия тогда не сделала. Стремление этого государства в европейские и евро-атлантические структуры накладывает на Грузию немалую долю ответственности и соответствия определенным стандартам. Хотим мы этого или нет, этот закон будет принят. Как он отразится на этнических осетинах, пострадавших от грузино-осетинской войны, до начала действия закона сказать никто не может, мы можем только предполагать. Согласен с Борисом Елиозовичем, что определенная доля пиара в этом есть, без этого и быть не могло. И положение осетинских беженцев действительно тяжелое. Но то, что сегодня Грузия хотя бы декларирует желание принять этот закон и решить проблему осетинских беженцев, это явно положительная динамика в грузино-осетинских взаимоотношениях. Говоря о тяжелом положении наших беженцев, почему никто не задается вопросом, что за 15 лет сделали Северная Осетия и Южная Осетия для улучшения этого положения? Сколько социальных программ было разработано и освоено на уровне государства? Перед какими международными и Российскими структурами мы ставили эти проблемы, ведь большая часть этих людей стала беженцами еще в советское время, а Россия является правопреемником СССР. Во многом эффективность и полезность этого закона для осетин, потерявших все во внутренних районах Грузии, зависит от Республики Южная Осетия, от того, на сколько остро мы будем ставить эту проблему перед международным сообществом, Грузией и Россией. В каком качестве нам видится эта проблема и ее решение и что мы как государство Республика Южная Осетия должны для этого делать. Я пока ничего не вижу, даже в качестве декларации или программ от наших властей, кроме оттока населения в Россию на постоянное место жительства.
- Что представляет собой обсуждаемый проект закона Грузии о реституции имущества?
- Теперь немного о самом законе. Я читал три версии этого законопроекта. Из них та, которая была представлена на конференции и принята нашей стороной в СКК (для рассмотрения спецкомитетом СКК по вопросам беженцев ad hoc), наиболее убогая. Ответственность за случившееся в Грузии конца 80-х начала 90-х перекладывается на Республику Южная Осетия, что в корне не соответствует действительности. Во многих местах нарушена хронология событий, что подтверждали и беженцы, участвовавшие в конференции. Нас не устроила и роль судебной системы Грузии, которая была ей отведена в этом законе, и оценка морального ущерба. Это касается и экономической стороны вопроса: есть опасения, что Грузия намеренна за счет этого закона решить свои социальные проблемы (Абхазкие беженцы, пострадавшие от стихийных бедствий Аджарцы и Турки Месхетинцы, которые может быть еще вернуться). Ясно, что не проработан механизм участия беженцев, живущих на территории другого (Россия и Южная Осетия) государства в этом законе. Самое - главное нет фундаментальной части всего этого, нет с грузинской стороны политико-правовой оценки тогдашних событий, нет точных и четких в правовом смысле формулировок. Но все это предмет диалога, договоров по данной проблеме. Не надо бояться диалога, диалог это не значит уступка или потеря своих позиций, это налаживание нормальных равноправных равносубъектных отношений, к которым стремятся все нормальные люди.
- Способствуют ли, на Ваш взгляд, подобные конференции повышению уровня доверия между Грузией и Республикой Южная Осетия, как заявлено в официальном пресс-релизе состоявшейся конференции, или они все-таки ничего не решают?
- Однозначно да, но не пассивное наше участие в качестве наблюдателей или исполнителей, а активная и прагматичная постановка проблем. Только доведя до собеседника максимально точно, обосновано и прозрачно свое видение решения той или иной проблемы, можно добиться результата и доверия друг к другу. Это касается всех сторон. По поводу того, решают ли такие встречи что-то или нет. Четкого ответа я дать не могу, такие встречи не ставят целью решение проблемы, это делает официальный переговорный процесс. Подобного рода встречи дают международному экспертному сообществу всю палитру мнений, такие встречи могут быть вспомогательными для выработки определенных позиций, так как на подобных встречах слушают не только нас, но и мы слушаем, воспринимаем и делаем выводы.
