Приближаются установленные сроки решения «косовской проблемы». Можно ли сомневаться в том, что до конца нынешнего года международные и институты, находящиеся под сильным влиянием заокеанских патронов, признают мятежный край Сербии независимым суверенным государством? Одобряя политику двойных стандартов своих американских покровителей, лидеры европейских стран и руководители международных организаций послушно эксплуатируют тезис об «исключительности» косовского прецедента, пытаясь при этом неуклюже игнорировать наличие аналогичных проблем не только на постсоветском пространстве, но и в самой Европе. США, простирая свои геополитические интересы далеко за пределы своей страны и всего американского континента, «удивительным образом трансформируют универсальное право наций на самоопределение в исключительное право лишь косовских албанцев.
За ходом перипетий вокруг «косовской проблемы» внимательно следят во всем мире. Повышенный интерес этот вопрос, вызывает в самоопределившихся республиках на пространстве бывшего СССР. И если общественность Приднестровской Молдавской Республики, Нагорно-Карабахской Республики, Республики Абхазия и Республики Южная Осетия логично увязывает положительное для албанцев решение косовской проблемы с ускорением неизбежного признания независимости их республик, то с полярно противоположными чувствами на грани панического страха, ожидают признания независимости Косова руководители Молдовы, Азербайджана и Грузии, по-прежнему считающие эти республики неотъемлемой частью своих государств. Ведь далеко не случайно грузинский лидер М. Саакашвили, пытаясь неуклюже оправдать разгон антиправительственной демонстрации силовыми методами, репрессии против оппозиции и введение режима чрезвычайного положения на всей территории Грузии, в числе важнейших проблем, которые ожидают Грузию в ближайшем будущем, назвал проблему «восстановления территориальной целостности страны», решение которой многократно осложняется после признания независимости Косова.
На неизбежность распространения косовского варианта на самоопределившиеся республики на пространстве бывшего СССР неоднократно обращало внимание и высшее руководство Российской Федерации, а также ведущие российские и не только российские эксперты и политологи.
В таких условиях становится понятным та поспешность, с которой лидеры «мини-империй» (по меткому определению академика А.Сахарова) пытаются успеть решить «по-своему» проблемы самоопределившихся республик.
Для этого чаще всего ими берется на вооружение лозунг предоставления им широкой автономии, а то и вовсе культурной автономии, категорически отвергая при этом саму возможность реализации международно признанного права наций на самоопределение. Если речь идет о праве именно наций на самоопределение, то абхазы, южные осетины и карабахцы, имеют на него бесспорные права. Следует принять во, внимание и фактор разделенных народов в отношении южных осетин и основного, т.е. армянского населения Арцаха.
Вопрос о национально-государственном строительстве в советской России был в принципе решен в пользу ее федеративного устройства. По такому же принципу, стало быть, решался вопрос национально-государственного устройства и других многонациональных советских республик, к каковым в полной мере относилась и Грузия.
Но даже перспективы федеративного устройства Грузии а не отделение от нее Абхазии и Южной Осетии, встретили яростное сопротивление руководства Грузии, в стане которого сильно было влияние национал-уклонистов. Но, как говорится, отмашка с центра была дана и надо было соблюсти некоторые формальности, после чего Декретом Всегрузинского ЦИК от 20 апреля 1922г. Юго-Осетинская автономная
область с административным центром в г. Цхинвал была образована и без учета мнения южных осетин была включена в состав Грузинской ССР. Перипетии борьбы за самоопределение южных, осетин и борьбы за установление границ автономии нами подробно изложены в статье «Автономия: благо или зло?»
С предоставлением Южной Осетии статуса автономной области в составе Грузинской ССР из уст разноуровневых руководителей партийных и советских органов Грузии и Закавказской Федерации не прерываясь, слышались бравурные рапорты и самовосхваления по поводу справедливого решения национального вопроса в отношение южных осетин. Уже 22 апреля 1922 г. через два дня после подписания, Декрет об образовании Юго-Осетинской автономной области, был опубликован в печатном органе грузинских коммунистов газете «Правда Грузии». По стечению обстоятельств он был опубликован в день рождения В.И.Ленина - главного идеолога и по существу автора национальной политики советского государства. В сопроводительной статье газета писала: «Декрет об образовании Юго-Осетинской автономной области является единственной и лучшей гарантией хозяйственного восстановления и политического развития героического югоосетинского народа, который является самым верным защитником Советской власти».
Еще до указанного Декрета один из лидеров закавказских большевиков Г.К.Орджоникидзе 30 января 1922 г., обращаясь к делегатам первого съезда коммунистической партии Грузии, говорил не скрывая своего восторга: «Вы предоставили Южной Осетии широкую автономно (подч. нами - К.П.) и свободолюбивый осетинский народ, не раз подымавший знамя восстания при меньшевиках, ныне пребывает в самом тесном единении с рабоче-крестьянской Грузией». Заметим, что эти слова о «самом тесном единении» были сказаны спустя всего лишь полтора года после учиненного геноцида южных осетин, когда еще кровоточили раны, нанесенные гвардией В.Джугели.
Справедливости ради следует отметить, что за неделю до установления Советской власти в Грузии, т.е. 15 февраля 1921г. съезд революционных беженцев Южной Осетии постановил «выделить Южную Осетию в автономную единицу (область) с центром в городе Цхинвали» Это решение преподносилось республиканскими властями как проявление воли народа. При этом сознательно (!?) умалчивалось, что воля народа изъявляется не решением группы беженцев, а путем всенародного референдума, как того требовали принципы ленинской национальной политики и как того требуют международное право, и международная практика. Можно не сомневаться в том, что принявшие указанное постановление беженцы имели весьма смутное представление о сути статуса автономной области в составе Грузии. Вполне допустимо и то, что те же беженцы в конкретных исторических условиях еще досоветской Грузии готовы были проголосовать за любую автономию, наивно полагая, что она гарантирует им действительное национальное равенство. Пребывая в состоянии революционного подъема, они не могли не поверить в то, что реализация принятого постановления избавит их от национальной дискриминации в будущем.
Восстанавливая объективную картину процесса автономизации Южной Осетии, следует отметить, что правительство Грузии предлагало, и более того, навязывало проведение референдума по вопросу на определение статуса Южной Осетии, что вызвало резкое осуждение со стороны ее жителей. Достаточно привести выдержку из резолюции I съезда Советов Южной Осетии, состоявшегося в феврале 1922г. В нем, в частности, говорится, что «трудящиеся Юго-Осетии ни в коем случае не допустят никакого референдума и до единого лягут костьми при попытке с чьей бы то ни было стороны навязать им таковой (референдум)». Такая, на первый взгляд, парадоксально негативная реакция объясняется довольно просто. Дело в том, что референдум предлагалось провести по всей Грузии, а не на территории будущей автономной области, что заведомо обеспечивало Грузии желаемый и ожидаемый результат. Тем более, что численность собственно осетинского населения резко сократилось вследствие меньшевистского погрома 1920 года, что, впрочем, не могло повлиять на итоги навязываемого референдума.
Сегодня, с расстояния почти вековой давности, имея на руках архивные документы и постперестроечные публикации грузинских авторов, можно оправдывать, либо осуждать действия руководителей Южной Осетии тех лет за согласие на статус автономной области в составе Грузии. Но следует иметь в виду в какой непростой и неравной борьбе им удалось добиться хотя бы такого статуса. Вовсе не оправдывая их, тем не менее необходимо воздать им должное: большевики Южной Осетии добились максимума возможного в тех конкретных условиях давления на них и со стороны центра и со стороны Грузии. Хотя, как показал опыт новейшей истории, статус даже автономной республики не спас ни Абхазию, ни Аджарию от политической дискриминации со стороны грузинских неодемократов, не говоря уже о Юго-Осетинской автономной области, которая была и вовсе упразднена в декабре 1990 года. Поэтому даже в случае реализации требований совместного заседания Юго-Осетинского Ревкома и парткома Южной Осетии от 8 сентября 1921 года об образовании Юго-Осетинской советской социалистической Республики, это не гарантировало ей долгих лет жизни.
После установления Советской власти большевики Грузии устами одного из своих лидеров Г.К. Орджокинидзе громогласно заверили, что «Осетины являются полными хозяевами своей судьбы», объявив, что «им предоставлено право самим определять свою судьбу». Насколько южные осетины на протяжение всего периода пребывания в составе Грузии были «хозяевами своей судьбы» ярко иллюстрирует богатый фактический
материал. Об этом существует немало научных публикаций и воспоминаний, ветеранов партии и общественных деятелей Южной Осетии. Ряд статей принадлежит перу автора этих строк. С началом периода горбачевской перестройки, опиравшейся на гласность и плюрализм мнений и развалом Союза СССР, многие, если не сказать подавляющее большинство, грузинских историков и политологов, до того видевшие в предоставлении Южной Осетии статуса автономной области не иначе как торжество ленинской национальной политики в Грузии, в одночасье заняли полярно противоположную позицию. В фактически федеративном устройстве своей страны они увидели попытки расчленения Грузии, ничем не оправданный подарок Южной Осетии со стороны России за пророссийские настроения, обвиняя Советскую Россию в имперских амбициях и прочих грехах.
Показательно в этом смысле заключение грузинского историка Левана Тоидзе, автора книги «Образование Юго-Осетинской автономной области», изданной на грузинском языке в Тбилиси в 1991 году. Он утверждает, что образование Юго-Осетинской автономной области «вызвало законное недовольство со стороны грузинского населения» и «было воспринято общественностью (Грузии - К.П.) как ущемление национальных интересов грузинского народа» (с. 130). Таким же перевертышем в науке оказался и небезызвестный в Южной Осетии М. Цотниашвили, который узрел угрозу и ущемление национальных интересов Грузии в факте строительства Транскама. В своей кандидатской диссертации под характерным названием «Осетинское сепаратистское движение в Грузии и его сущность», успешно защищенной в Тбилиси 1998 году этот, с позволения сказать, ученый пишет: «Строительство Рокского тоннеля отвечало реакционным интересам России и противоречило интересам грузинского народа: во-первых, это было нарушением природной гармонии Кавказского хребта как естественной и исторической границы между Грузией и Россией, во-вторых, нарушилась основная функция Кавказского хребта - защищать Грузию от опасности с Севера».
Однако, возвращаясь к нашей основной теме, нужно отметить и то, что в новых условиях грузинские исследователи получили возможность публично излагать свое видение исторических фактов, а не подгонять историю под диктовавшиеся сверху готовые идеологические установки. Причем вольно или невольно, но в ряде случаев их выводы и заключения дают нам дополнительное подтверждение того, что «союз с Грузией представляет собой с политической точки зрения несправедливый акт, который послужит причиной постоянных конфликтов» (Из Меморандума народа Южной Осетии, см. газ. «Южная Осетия» 28 августа 1993г.). Не вытекает ли это заключение из выводов грузинских исследователей о том, что «в годы советской власти в Грузии был установлен насильственный социальный и межнациональный мир» и что «единство Советской Грузии было призрачным не только для абхазов, осетин, армян, азербайджанцев, которые не осмысливали для себя опоры в грузинской республике, но и для этнических грузин» (цитата по: Санакоев И.Б. Истоки и факторы эволюции грузино-осетинского конфликта. Владикавказ 2004,с.21-22).
Таким образом, прямо или косвенно, но сами грузинские исследователи признают и тем самым оправдывают историко-правовую обоснованность реализации народом Южной Осетии своего неотъемлемого права на самоопределение с соблюдением главного требования, предъявляемого международным правом, а именно волеизъявления народа путем дважды (19 января 1992 г. и 12 ноября 2006 г.) проведенных референдумов по единодушному заключению наблюдателей, проведенных безупречно с юридической точки зрения. Ни у кого не должно возникать и тени сомнения в том, что независимость Республики Южная Осетия должна и будет признана международным сообществом.
Слишком долгий путь прошел народ Южной Осетии к своей независимости, слишком дорогой ценой он за нее заплатил.
кандидат исторических наук,
«Южная Осетия», 5 декабря 2007 г., №107 (1525).
