Стенограмма выступления Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на 46-й Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности, 6 февраля 2010 года
Кардинальные перемены в мире за последние 20 лет не могли не повлиять на международную повестку дня. Во весь рост встал вопрос о ее трансформации и переменах. К этому подталкивает и явное улучшение атмосферы в евро-атлантической политике, где серьезно упал спрос на конфронтационные подходы.
Однако трудно назвать нормальной ситуацию, когда военно-политические реалии в Евро-Атлантике далеко отстали от современных экономических, технологических, торгово-инвестиционных и иных процессов глобализации и взаимозависимости, которые происходят в современном мире.
За последние 20 лет европейская безопасность серьезно расшаталась по всем параметрам. Это касается и режима контроля над вооружениями, и сохраняющихся конфликтов, и попыток превратить «замороженные» конфликты в «горячие», и атрофии ОБСЕ. Высказывания, что «все нормально, ничего менять не надо», нас не убеждают. Надеюсь, к нашей точке зрения будут прислушиваться.
С распадом СССР и Варшавского договора появился реальный шанс сделать ОБСЕ полноценной организацией, обеспечивающей равную безопасность для всех государств Евро-Атлантики. Однако этот шанс был упущен, поскольку выбор был сделан в пользу политики расширения НАТО, что означало не только сохранение линий, разделяющих Европу в годы «холодной войны» на зоны с разным уровнем безопасности, но и передвижение этих линий на Восток. Роль ОБСЕ была, по сути, сведена к обслуживанию этой политики путем присмотра за гуманитарными вопросами на постсоветском пространстве.
В результате европейская архитектура, которая объединяла бы все без исключения государства евро-атлантического пространства в единую организацию, основанную на понятных, юридически обязывающих принципах и обладающую соответствующими инструментами их обеспечения на практике, не состоялась. Аморфность ОБСЕ привела ее к отрыву от потребностей реальной жизни во многих областях.
Главное – ни в ОБСЕ, ни в каких-то других рамках так и не был реализован высокий и благородный принцип, провозглашенный в 90-е годы на высшем уровне, принцип неделимости безопасности на всем евро-атлантическом пространстве, в соответствии с которым безопасность ни одного государства не может обеспечиваться за счет безопасности другого.
Этот принцип продекларирован и в ОБСЕ, и в НАТО, и в Совете Россия-НАТО (СРН). Но если в Североатлантическом альянсе неделимость безопасности – это обязательная, юридически закрепленная норма, то в ОБСЕ и в СРН она ограничивается жанром политдеклараций, без какого-либо правового и практического воплощения.
То, что принцип неделимости безопасности в ОБСЕ не работает, долго доказывать не надо. Вспомним бомбардировку Союзной Республики Югославии в 1999 году, когда группа стран ОБСЕ, связанная этой политической декларацией, совершила агрессию против еще одной страны ОБСЕ, которая также была охвачена этим принципом.
Все помнят и трагедию августа 2008 года в Закавказье, когда страна – участница ОБСЕ, которая связана различными обязательствами в сфере неприменения силы, применила эту силу, в том числе против миротворцев другой страны – участницы ОБСЕ, в нарушение не только Хельсинкского Заключительного акта, но и конкретного миротворческого соглашения, посвященного грузино-югоосетинскому конфликту, которое исключает применение силы.
Отсутствие в ОБСЕ четких правил привело к тому, что информация наблюдателей ОБСЕ из Южной Осетии о приготовлениях грузинского руководства к военному нападению не была доложена Постсовету ОБСЕ. До сих пор непонятно, как это могло произойти. Но то, что это результат отсутствия четких правил, доказывать не надо.
Провалился, кстати, и СРН, отказавшийся собраться по просьбе России на чрезвычайное заседание в разгар военных действий.
И Косово, и Южная Осетия – это проявления системной слабости ОБСЕ.
Но я хочу сказать и о другом. В историческом развитии наступил такой момент, когда происходят серьезнейшие сдвиги и приходится выбирать между прошлым и будущим. Именно так, по большому счету, стоит сегодня вопрос. Важно не упустить этот уникальный момент. Уверен, мы в состоянии подняться выше исторических комплексов и «заглянуть за горизонт».
По большому счету, нужно проанализировать «семейные дела» Европы, многое переоценить, но не в категориях эйфории и триумфализма начала 90-х годов, а на основе трезвого анализа реальных последствий того, что произошло за последние 20 лет. От того, сумеем ли мы сообща извлечь правильные уроки, зависит геополитический вес Европы и всей европейской цивилизации, неотъемлемой частью которой являются как США, так и Россия. Одним из главных уроков должно стать честное признание, что с концепцией неделимости безопасности есть проблема и ее придется решать, чтобы она не мешала заниматься конкретными, важными для всех нас задачами, которых больше чем достаточно. Решив проблему неделимости безопасности раз и навсегда в полной мере, мы сможем сосредоточиться на позитивной повестке дня, насущных делах на основе совпадающих интересов, создадим прочный фундамент для совместных действий США, ЕС и России в международных делах. Хотел бы отметить важность именно такого трехстороннего взаимодействия. Двусторонние стратегические диалоги недостаточны и не могут заменить трехстороннего сотрудничества.
Многие понимают нездоровый характер нынешней ситуации. Отсюда – реальный интерес к выдвинутой Президентом Д.А.Медведевым в июне 2008 года идее заключения Договора о европейской безопасности (ДЕБ). С тех пор удалось запустить солидный мыслительный процесс как на межправительственных (ОБСЕ, СРН, взаимодействие Россия – ЕС), так и на различных политологических площадках. Не будь этой инициативы, не было бы и «встряски» в ОБСЕ.
Наши партнеры в НАТО и Евросоюзе говорят нам, что российский проект Договора следует обсуждать только в ОБСЕ, поскольку эта организация – «хранитель» принятого всеми нами всеобъемлющего подхода к безопасности, за который мы всегда последовательно выступали. Замечу при этом, что до выдвижения нашей инициативы большинство государств – участников ОБСЕ не вспоминало о нем. До недавнего времени, да и сейчас, львиная доля программ ОБСЕ не отражает всеобъемлющего подхода и посвящена гуманитарной сфере в ущерб другим «корзинам». Мы не раз обращали внимание на эти перекосы, которые нужно устранять.
Говоря о гуманитарном измерении, не надо забывать, что есть еще и Совет Европы, где наработан массив общеевропейских конвенций, которые в отличие от политических документов ОБСЕ имеют юридически обязывающий характер и тем самым составляют единое общее правовое гуманитарное пространство континента. Кстати, эти конвенции открыты для всех желающих. Почему бы в контексте «процесса Корфу» в качестве одного из решений по гуманитарной проблематике не призвать всех членов ОБСЕ присоединиться к этим конвенциям? От этого выиграют все.
У Совета Европы есть основополагающие правовые документы – Устав, Европейская конвенция о правах человека. Есть «исполнительная власть» в лице Комитета министров. Есть Суд, Конгресс местных и региональных властей, Парламентская ассамблея. Другими словами, именно в сфере «мягкой» безопасности давно сложилась и неплохо работает общеевропейская структура, обеспечивающая выполнение обязательств в сфере прав человека и свобод. Главное, в этой структуре есть механизмы, гарантирующие соблюдение этих обязательств. В сфере же «жесткой» безопасности нет такой организации, которая на таких же юридически обязательных основах обеспечивала бы единое военно-политическое пространство в Европе.
Нам всем нужна ОБСЕ, которая на деле укрепляет безопасность и сотрудничество на континенте на равноправной основе во всех измерениях, принося «добавленную стоимость» с учетом своих реальных сравнительных преимуществ. Россия хочет видеть ОБСЕ сильной и эффективной организацией, опирающейся на международное право.
Поэтому мы активно поддержали греческое председательство в ОБСЕ в его инициативе запуска «процесса Корфу», в которой проявилось осознание необходимости возродить в полном объеме «декалог» Хельсинки и подлинно всеобъемлющий подход к безопасности. Продолжение диалога поможет, мы надеемся, выработать пути всестороннего повышения дееспособности ОБСЕ, устранить серьезные перекосы в ее деятельности, превратить ее в полноценную международную организацию.
Разумеется, всеобъемлющий подход не должен подменяться тактикой искусственных увязок. Ведь если кто-то отказывается обсуждать «жесткую» безопасность, пока не удовлетворится ситуацией с правами человека, то кто-то другой может занять аналогичную, но с «обратным знаком» позицию, не пожелав разговаривать на гуманитарные темы без предварительных договоренностей по военно-политическим или экономическим вопросам. И тогда мы все окажемся в тупике.
Необходимо исходить из равноценности всех измерений безопасности, каждое из которых имеет важное значение и должно рассматриваться с прицелом на достижение максимально эффективных договоренностей, а не по принципу наименьшего общего знаменателя.
При этом мы активно выступаем за то, чтобы, в том числе и в рамках «процесса Корфу», безусловно, подтвердить все основополагающие документы ОБСЕ во всех областях, проанализировать ход выполнения всех принятых ранее обязательств. Нас в частности интересует обязательство обеспечить на пространстве ОБСЕ свободу передвижения. Почему-то, от него все стараются сейчас уйти. Хотя для наших людей, людей всей Европы – это ключевой вопрос.
Отрадно, что в согласованной повестке «процесса Корфу» выделен вопрос повышения эффективности Организации, что предполагает серьезное обсуждение вопросов ее реформы. Итогом «процесса Корфу» должно, прежде всего, стать создание правового фундамента ОБСЕ, на котором можно будет выстраивать договоренности по вопросам существа.
Выдвигая инициативу о евробезопасности, мы хотели включить в проект Договора все основные аспекты военно-политических вопросов: и контроль над вооружениями, и меры доверия, и урегулирование конфликтов, и ответы на современные вызовы и угрозы. Но, выслушав наших коллег, согласились включить их в «процесс Корфу». Все практические вопросы, связанные с военно-политической безопасностью, уже включены в повестку дня «корфуского процесса». По многим из них есть российские инициативы, в том числе совместно с другими членами ОБСЕ. А в проекте договора мы оставили не практические вещи, а один только принцип – принцип неделимости безопасности. Это своего рода тест. Если мы все продолжаем верить в то, что лидеры наших государств провозгласили и под чем поставили свои подписи в 90-е годы, то почему мы не можем сделать те же вещи юридически обязывающими. Если же этот принцип больше не поддерживается, то мы хотим услышать почему. Но если же он поддерживается, то давайте примем такое решение и подтвердим, что мы все были искренни, когда в 90-е годы говорили, что ни одна из наших стран не будет обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других. Вот собственно и все. Идея предельно простая, минимально необходимая для того, чтобы продвинуться по пути укрепления доверия, и абсолютно не противоречивая. Поэтому, когда мы слышим, что идея интересная, но необходимо понять, что хочет Россия, то отвечаем, что мы ничего не скрываем. Мы честно говорим, что хотим подтвердить в юридически обязывающей форме то, что уже декларировалось.
Сегодня в Евро-Атлантике вызревает качественно новый момент: своего рода конвергенция национальных интересов, что объективно создает условия для решения на деидеологизированной основе фундаментальной задачи укрепления позиций европейской цивилизации в глобализирующемся, полицентричном и все более конкурентном мире. Преодолев блоковые подходы «холодной войны» в европейской архитектуре и вытекающие из этих подходов страхи по поводу «сфер влияния», мы обеспечим то новое качество взаимного доверия, которое так остро необходимо Европе в современных условиях.
Главный вопрос: будет ли общеевропейское пространство по-настоящему, в правовом плане, единым? Или будет разбитым на «сферы влияния» и на зоны, в которых применяются разные стандарты с точки зрения военно-политической безопасности, гуманитарных обязательств, доступа на рынки, к современным технологиям и т.п.? Это – важнейший вопрос, своего рода проверка членов евро-атлантической «семьи» на зрелость, на способность адекватно воспринимать происходящее в мире.
