(Продолжение)
С кругом и квадратом связаны богатейшие пласты мифологического символизма. Например, принято считать, что круг в сознании древнего человека выражал идею единства и законченности, т.е. высшего совершенства. При этом он же отражал и общую исходную схему, которая задавала некий общий ритм и пространству, и времени, создавая этим определенную защищенность, гарантированность, уютность, настраивая человека на ожидание того, что уже было, предотвращая ужас, неизменно связываемый человеком космогонической эпохи с разомкнутостью, открытостью, особенно с линейностью в чистом виде.
Нечто подобное можно сказать и о пространстве, выраженном квадратом, каждая сторона (или угол) которого указывает на направление одной из сторон света. Символами этих направлений могли выступать: деревья, ветра, времена года, восход-заход светила, люди и животные, то есть объекты с числовым кодом «четыре» (иногда, в плоскостной проекции, указывалось на два основных направления, вбирающих идею четырех). В некоторых случаях каждый отмеченный элемент горизонтальной структуры мировой модели членился еще раз, образуя широко распространенные в индоевропейской мифологии восьмеричные объекты.
Здесь мы попадаем в древнее магическое поле действия числового символизма, в пространстве которого сразу следует отметить особую мифологическую универсалию - три сакральные зоны по вертикали и четыре направления по горизонтали, которые в совокупности составляли в сознании древнего человека магическое число семь, как синтез статичного и динамичного аспектов его Вселенной. Такими же священными символами мировой модели могли быть и числа: 9 (3х3); 12 (3х4); 36; 49 и т.д.
По древнеиндийским (древнекитайским) представлениям, тело человека отражало в себе ту же ма-гическую числовую символику. Так, голова имеет семь отверстий-врат: два глаза, две ноздри, два уха и рот; а все тело, включая анус и гениталии, имеет девять врат. Примечательно, что древнеиндийская философия выработала для себя понятие «даршан», переводимое с санскрита как «видение, взгляд, способность переживать, приобретать опыт, понимание». Считалось, что с помощью даршан открывается Истина в ее целостности, полноте и непротиворечивости. Одной из важнейших даршан является «санкхья», в переводе с санскрита означающая «число».
В эзотерической традиции античности и Востока нечетные числа обличали все мужское, четные – женское. В древнем Египте число «три» – было числом грома, а также жизненной силы и невидимой сущности самого человека. В китайской традиции число «три» соотносилось с мужским, светлым началом «ян», воплощавшим в себе бинарную оппозицию четному, темному женскому началу «инь» древнекитайского мироздания.
Но нетрудно заметить, что в священной «семерке» оппозиция мужского и женского пропадает, уступая место обоюдному союзу отцовского и материнского начала. Подобная числовая символика во множестве наполняет образы мироздания индоевропейских мифологий, с ней мы неоднократно столкнемся по ходу нашего исследования.
Выстроенная таким образом модель Вселенной не была холодной, отстраненной священной конструкцией. Она наполнялась древним человеком одушевленными стихиями, к которым, конечно же, принадлежали в первую очередь земля, вода, воздух и огонь. Практически все религиозно-философские учения Востока и эзотерические доктрины Запада содержат в себе представления об этих важнейших первоэлементах мироздания. С этими первоэлементами связаны главные божественные персонажи большинства мифологий.
Сознание древнего человека воспринимало образ Земли в виде родящей женщины – Священной матери, дарующей жизнь и людям, и животным, и растениям. Первоначально это порождающее Божество земли представлялось и божеством местности, так как обоготворялся и тот участок земли, на котором проживала данная общественная группа, занимавшаяся ее обработкой. Мать-земля непременно имела супруга, небесного Бога-отца, который оплодотворял ее светом (молнией, огнем) и влагой (весенней грозой). Эти боги ежегодно справляют свой Священный брак, числовой символизм которого соединял Небо – мужское – единицу – с Землей – женским – двойкой, объединяя их в триаду (вновь мужское нечетное), и возвращая к Единице, но уже не к Единице в себе - чистому Небу, а как бы Небу, прошедшему сквозь Землю; таким образом, как мы видим, в мире божественных становлений все носило отпечаток высших начал, отраженных в священных образах, символах, знаках древних мифологий.
В то же время земля, как источник порождений, была тесно связана с водой. Эта связь представляла универсалию индоевропейской мифологической традиции (вспоминается общеславянская Мать сыра земля). Со своей стороны, Вода также играла первостепенную роль в протоиндоевропейских космогониях, выступая иногда как главное порождающее начало, по отношению к которому божество Неба рассматривалось как производное, при этом сама Земля часто появляется на свет из водной стихии. Во многих традициях Вода выступает Первоматерией для будущего творения Космоса. По традиционной символике «Вода» – первобытная недифференцированная субстанция, предшествующая всякой жизни, точнее, всякой форме, и поэтому освобождающая от любой ограниченности. В большинстве традиций погружение в воду символизирует возвращение в первоначальную бесформенность, растворение форм и их воссоздание в первозданном виде, полное перерождение. Воды «очищают» или, пользуясь религиозными и эзотерическими терминами, «смывают грехи» и тем самым перерождают человека: этот смысл, сохранившийся в различных очистительных ритуалах, присутствует и в христианском таинстве крещения.
Символически связываясь с Землей, Вода аналогично ей связана с женским началом и, в первую очередь, с Богиней-прародительницей и Мировым древом. В этой связи интересны строки из древнеиндийского сочинения «Атхарваведа», читавшиеся при лечении беременной женщины определенной лекарственной травой: «Растение, у которого Небо – отец, Земля – мать, а Океан был корень». Связь низа мироздания (Мирового древа) с водой передает и русская народная обрядовая песня: «Конопля зеленная моя! / Что же ты невесело стоишь? / - Снизу меня водой подмыло, / Поперек меня…/ Бурей сломило…/ Сверху…/ Воробьи клюют».
Окруженная Мировым океаном, Земля воспринимается древним сознанием как центр Космоса и характеризуется максимальной сакральностью и чистотой, поскольку Центр рассматривается как священный эмбрион Вселенной. Отсюда – существовавшее в античной мифологии отождествление Земли с Богиней Священного очага, расположенного в середине мира. Такого же рода функции, совмещенные в образе одной богини, обычно выступавшей в роли женского производящего начала Вселенной, зафиксированы в древности и на Переднем Востоке. Это великие Богини-матери Иштар, Кибела, Рея, Анахита, Исида. К ним напрямую примыкает и во многом им соответствует священный образ скифской Богини-прародительницы – змееногой Апи.
В основе нашего исследования заложена идея развоплощения древнего образа североиранской Богини Матери-земли, отразившегося, в текстах осетинского героического эпоса о нартах, поэтому для нас важнейшими являются сведения о скифской богине Апи – ведущем божестве скифского пантеона. То обстоятельство, что именно о ней приводят информацию за долгие столетия не только Геродот и Гомер, но и более поздние авторы – Стефан Византийский и Птолемей, говорит о ее непреходящем значении в мифологии северных иранцев. Имя ее переводится исследователями как «живущая под землей», что позволяет толковать одну из функций Апи как функцию племенного порождающего божества, представлявшегося древнему человеку не только супругой Неба, участницей создания Космоса, но и олицетворением темных, хтонических недр, соотносимых с Преисподней. При этом было отмечено, что в образе скифской змееногой Богини наиболее существенной представляется ее связь с культом Мирового древа, что особенно характерно для ее изображения с растительными побегами вместо ног.
Являясь хранительницей Древа жизни (животворящим началом), Мать-земля в то же время выступает и как поглощающая стихия, хранительница хтонической первоэнергии. В различных мифологиях она совмещает в себе функции божественного Судьи и Хозяйки мира мертвых. Это свойство Земли отражено в мифологиях многих индоевропейских, индоиранских народов, герои которых пускаются в долгое путешествие вниз, к сакральному центру Земли (к Богине-матери, в Царство мертвых). Подобные «путешествия» совершают и герои нартовского эпоса алан-осетин, с помощью которых мы и попытаемся проявить священный образ Великой богини.
Продолжение следует.
Валерий Цагараев,
Искусство и время,
Владикавказ, издательство "Ир", 2003
