Для понимания национального характера нам, осетинам, иногда бывает полезно обращаться в прошлое. К сожалению, для этого не так много фактов. Большая часть исторических свидетельств либо скудна, либо отражает сторону жизни народа исключительно связанную с войной.
Предки осетин – скифы, сарматы, аланы – которые и формировали наше мировоззрение, уже канули в глубокую Лету, а в описаниях современников мы видим их только воителями.
Конечно, можно было бы сделать определенную реконструкцию в параллельной действительности. Ведь в свое время этнографы смогли восстановить социальные отношения древности, исследуя сохранившиеся на окраинах современной цивилизации первобытные племена Америки. Понятно, что в «чистом виде» скифов, сарматов или аланов сегодня не найти, хотя прямыми наследниками являемся именно мы – аланы-осетины. Другое дело, что мы фактически не пользуемся таким историческим наследием для формирования национальной идеологии. В отличие от других народов, которые на разном отрезке истории, зачастую именно благодаря мнимому причислению к данному великому наследию, формировали мировоззрение своего народа. Опуская частичную схожесть быта и культуры нашего народа с балкарцами и карачаевцами и наглое искажение истории ингушами с попыткой прильнуть к чужой славной истории, хочется привести показательный и в какой-то мере поучительный пример далекой от современной Алании европейской Польши, о том, как здесь на протяжении столетий сарматское наследие стало основой формирования национального менталитета, формирования национального характера. Явление это оформилось даже в научное понятие, которое получило название «сарматизм».
Сарматы появляются на территории современной Польши в III веке. Об этом свидетельствуют многочисленные сарматские захоронения. На сарматов в Польше указывают и исторические хроники. О присутствии сарматов в Польше упоминается также в Лангобардских хрониках VI века (Origo Gentis Langobar-dorum), в которых описывается путешествие лангобардов с их исконных земель в низовьях Эльбы в район среднего течения Дуная, в ходе которого им пришлось с боем пробиваться через земли, населенные сарматскими племенами.
Сегодня трудно сказать, насколько долго сохранилось в регионе сарматское присутствие как отдельной этнической единицы. Но то, что в сознании поляков сарматы являлись этнической доминантой – очевидно.
Польша долгое время оставалась рядовым государством в ряду стран региона. Возвышение же страны началось после победы над крестоносцами в Грюнвальдской битве 15 июля 1410 г. Тогда состоялось одно из самых великих сражений средневековья – между войском Тевтонского ордена и союзным войском Королевства Польского и Великого княжества Литовского, Жемайтского и Русского. После Грюнвальда примерно столетие вызревала идея сарматизма, принятием которой польское общество формировало свой менталитет и такие его аспекты, как политическое и историческое самосознание, демонстрируя его окружающему миру. Тем самым оно заявляло о своем особом месте в системе европейских народов. Действительно, в связи с ослаблением Чехии и Венгрии именно к Польше в середине XVI в. переходит роль сильнейшего государства Центральной Европы, игравшего значительную роль в сопротивлении Османской империи и проводившего активную восточную политику.
Об исторических корнях народа впервые завёл речь польский историк Ян Длугош (1415-1480). Проникаясь модным в Европе XV века поиском исторических корней, дворянское сословие Польши доказывало, что они являются потомками кочевого, вольнолюбивого народа, известного по произведениям античных авторов – сарматов. В качестве приметы времени можно привести тот факт, что литовские князья Глинские объявили своим предком Мамая. Сарматизм был воспет многими польскими писателями, в частности, в произведениях Вацлава Потоцкого, Яна Кристофа Пасека, Андрея Збылитовского и Иеронима Морштина. Прямыми же наследниками сарматов себя считало польское дворянское сословие – шляхта. Это было открытым сословием воюющих господ, которые дистанциировали себя от «быдла». Истинный шляхтич предпочтет умереть с голода, но не опозорит себя физическим трудом. Шляхтичи отличались «гонором» (честью и чувством достоинства, от лат. honor «честь») и храбростью. Обладали личной свободой и воспринимали короля как равного себе «пани-браты». При этом шляхта всегда оставляла себе право на мятеж. Представителей сословия всегда отличало особое уважение к своим соратникам. Что интересно, шляхта при всем своем католицизме была весьма веротерпима, поскольку были православные и протестантские шляхтичи.
Сарматизм в целом был принят шляхтой в качестве основы ее сословно-корпоративной идеологии и определил уникальный характер польской знати, ее политический статус в век абсолютизма в Западной Европе. Под сарматизмом стали понимать совокупность присущих польскому шляхетскому сословию особенностей менталитета, которые проявлялись в мировоззрении, образе и стиле жизни, в быту, определенном типе культуры и политического поведения. Вообще, сарматское наследие – это очень важная реалия для польского сознания, которая во многом сформировала потом образ польского бунтаря в XIX веке, польского борца против российского царизма...
Они не просто идеалистически представляли себе в голове этот миф, они пытались его реализовать на собственной практике и в собственной жизни, – настолько для поляков это было остро ощутимо. Это плоть их и кровь. Бесстрашие, граничащее с почти безумием, когда человек идет на верную смерть в белом мундире, в гордо сдвинутой набекрень конфедератке, с розой в зубах, он знает, что он будет через минуту расстрелян, но он не позволяет себе ни на минуту выйти из этого образа идеального рыцаря-сармата, – это реалия польского национального характера вплоть до XX века.
Среди прочих народов поляки отличаются рыцарственным отношением к женщине и культивируют это отношение ("по-sarmackі" – высокое положение женщин в семье и обществе). Неспроста, наверное, так много общего в исторической ретроспективе у поляков именно с французами. Кстати, именно сарматским, вольно-кочевым духом в национальном сознании и объясняется многими исследователями отсутствие инстинкта государственного созидания у народа. («Польша стоит беспорядком» – польская поговорка). При этом считается, что тем, что польская государственность вообще существует, поляки обязаны исключительно России и лично императору Александру I. Иначе Польша была бы расчленена и поделена между соседями.
Но есть и другое. Поляки и, прежде всего, военное сословие шляхта, всегда были отважными воинами, которые смогли разбить сперва тевтонских рыцарей, а после и армию Тухачевского у ворот Варшавы. Несмотря на то, что на протяжении своей истории Польша не раз завоевывалась могущественными соседями, и ее территория была несколько раз разделена между государствами-победительницами – страна, народ выстояли. И спустя века мы видим современное динамично развивающееся государство.
Любопытно, что на сегодняшний день в самой Польше сарматское наследие воспринимается не более как исторический миф, на основе которого формировалась вполне реальная национальная идеология одного из сословий страны. Однако понятно, что ни один миф или легенда не могут укоренить в народе достоинство, характер, традиции... То, что сарматы действительно не растворились во временном пространстве, а продолжали свое существование в дворянском сословии польского общества, вполне реальное предположение. Немало сохранилось свидетельств в мировой истории, когда именно воины, утвердившие свое господство на той или иной территории, формировали правящий класс. Это и греки в Египте, и варяги на Руси, и аланы в Грузии – все они положили основу династиям правителей.
При этом мы можем увидеть, что сарматское наследие одинаково, что в Польше, что в Осетии. Мы также на протяжении своей истории обособлялись от массы покоренных нами народов отдельным сословием «гуыппыр сарта», стараемся выделиться среди соседних народов своим исключительным происхождением, обладаем не всегда обоснованным гонором, но одержимы проявлением личного бесстрашия и отваги, проявляем особое отношение к женщине, давая ей возможность занимать высокие посты. И даже в отсутствии абсолютного, будем честны, стремления к построению собственного государства, проявляется наследие духа наших предков, не признававших оков государственных институтов.
Пример Польши в преддверии исторического для нас события – переименования, а точнее возвращения нашей стране исторического названия – Алания, приведен не случайно. Гипотеза славного исторического прошлого, всегда была очень важна для обозначенной страны и служила, и, может быть, даже до сих пор во многих случаях служит неофициальной национальной идеей. А что у нас? Мы, безусловно, причисляем, и обоснованно, себя к главным потомкам скифо-сармато-аланского наследия. Но что дальше?.. Ведь понятно, что одним переименованием страны дело не должно ограничиться. Это начало большой работы руководства и в идеологическом плане, где принадлежность к великому прошлому должна осознаваться не только за столом при произношении здравиц.
