Не меркнет образ твой... Эти слова в истории осетинской культуры в первую очередь можно применить к Коста Хетагурову. Для каждого человека в Осетии он индивидуален и в то же время глобален. Каждый по-своему пытается ответить на вопрос, кто для него Коста.
В канун очередной годовщины дня рождения великого поэта мы попросили известного в Осетии ученого и общественно-политического деятеля Юрия Дзиццойты дать свою версию ответа на этот вопрос.
- Личность и творчество Коста Хетагурова, без преувеличения, многогранны и оставили яркий след в истории Осетии. Так уж сложилось, что представители каждой профессии по-своему интерпретируют его наследие. Для кого-то он источник вдохновения, незаменимая фигура всей осетинской культуры. Кто-то черпает образы и символы в его произведениях. В чем для Вас заключается личностное измерение Коста и его наследия?
- Я могу просто повторить слова писателя, литературного и театрального критика Аполлона Григорьева, сказанные им в отношении Пушкина: - «Пушкин - наше все», Коста для нас, тоже – наше все. И здесь не надо ничего ни добавлять, ни расшифровывать.
Для своего времени он был самой выдающейся личностью не только в Осетии, но и на всем Кавказе.
Лично ко мне, осознание его гениальности приходило постепенно. Его талант многослойный, глубокий проницательный, поэтому сказать, что я полностью его изучил, не могу. Возможно, будущие поколения смогут рассмотреть эту глыбу в полный рост и поймут всю его глубину и проницательность. Я не знаю никого другого, ни в области искусства, ни в области литературы, которого можно было бы поставить рядом с Коста. Причем чем больше времени проходит, тем больше убеждаюсь в том, что он действительно многое предугадал. И те проблемы, которые он обозначил в свое время в жизни осетин, мы сумели сегодня преодолеть.
Творчество Коста, в принципе, достаточно хорошо изучено, но я бы сказал, что его роль как гения мирового уровня недостаточно хорошо освещена. Сегодня Коста даже на Северном Кавказе плохо знают возможно потому, что мы его плохо пропагандируем.
Не изучен в достаточно полном объеме, скажем, и культурологический аспект языка его произведений, хотя появились очень хорошие работы - словари к языку произведений Коста тезаурусного характера у литературоведов Марины Дзагоевой и Изетты Мамиевой. А в прошлом году вышла книга о Коста по архивным материалам старшего сотрудника ЮОНИИ Ирины Бигулаевой, благодаря которой читатель лучше стал понимать его окружение, о котором до выхода этой книги было меньше информации, чем о самом поэте. Думаю, в будущем появятся и другие работы.
Скоро увидит свет и моя статья «Мотив варки камней в стихотворении Коста «Мать сирот». Тут надо учитывать тот факт, что к творчеству Коста я подхожу не как литературовед, а как лингвист. Помню, в детстве я слушал одноактную оперу Дудара Хаханова «Коста», где есть сцена, в которой он бродит по селу, заходит в дом и видит, как вдова варит ужин для своих детей. Открывает крышку котелка и смотрит, а там камни. «Камни…», - кричит он на всю сцену.
На самом деле ничего такого в биографии Коста не было и не могло быть. Коста не видел эту сцену в своем родном ауле Нар, он вообще нигде не видел этой сцены. Ее не было. Мы имеем дело с фольклорным мотивом переднеазиатского происхождения, и нам нужно выяснить, какими путями он попал на Северный Кавказ.
Думаю, он мог это услышать в Карачаево-Черкессии, поскольку подобный сюжет встречается и в абхазской сказке. Первым, кто обратил внимание на параллели этого сюжета за пределами осетинской литературы, был осетинский поэт Ахсар Кадзати.
Именно он указал на то, что аналогичный мотив встречается у турецкого и дагестанского авторов. Я добавил некоторые другие факты, таких сюжетов на самом деле много, и не только у турок и дагестанцев.
Меня заинтересовал вопрос, каким образом появился этот сюжет в осетинской литературе, почему он оказался таким устойчивым и не был изменен. К примеру, почему в котелке не варят другое, а именно камни, как в изначальном фольклорном варианте. Я попытался на основе этнографического материала, поскольку здесь ни фольклор, ни история, ни литература не помогут раскрыть генезис этого мотива. Коста смог так мастерски обработать и преподнести этот «бродячий» сюжет, что ввел в заблуждение своей гениальностью многих исследователей. Они решили, что речь о реальной истории, которую Коста видел своими глазами или же взял из жизни осетинского народа той эпохи.
- Обсуждение значимости творчества Коста неминуемо переходит в полемику о судьбах осетинского языка. Заложенные им нормы осетинского литературного языка позволили упорядочить процессы в этой сфере и сыграли огромную роль в дальнейшем развитии осетинской филологии. Тем не менее, за последние десятилетия мы видим некоторое размывание норм литературного языка, по сути своей являющейся наддиалектной формой существования любого языка. Можно утверждать, что в каждом говоре стихийно возникают свои негласные нормы.
Как реагировать на этот процесс? Попытками вернуться к прежнему порядку вещей, установленному Коста, или же усилиями ведущих филологов Осетии установить некие новые контуры наддиалектной формы осетинского языка?
Есть ли сегодня понимание среди лингвистов Севера и Юга Осетии о необходимости упорядочения процессов, протекающих в области языка?
- Коста заложил основы осетинского литературного языка. Он определил диалекты, говоры и во многом орфографическую норму современного осетинского языка. Он об этом много писал, но, конечно же, не мог охватить все аспекты. Коста рассматривал не теоретические проблемы орфографии, а практические. Нам, потомкам, он показал на практике, как нужно писать осетинские слова, как нужно делать осетинскую орфографию в целом. За исключением некоторых отдельных слов все, что было сделано Коста, принято сегодня нами.
Он заложил основу, и нам уже не пришлось решать эти вопросы. Они нашли свое практическое решение в его сборнике стихов «Ирон Фандыр».
У литературного языка на самом деле две существенные нормы - одна орфографическая, где Коста сделал все. Другая – орфоэпическая. Тревога, которую сегодня вызывает состояние языка, связана в основном с орфоэпической нормой. В Южной Осетии орфоэпические нормы в целом совпадают с орфографическими. А вот в Северной Осетии немного отступили от орфографических норм, разработанных Коста. В произносительной норме в Северной Осетии в конце 19 - начале 20 веков произошла спиратизация аффрикатов. Это фонетическое явление началось задолго до Коста. Он знал, что некоторые говорят не «цæуын», а «сæуын», не «дзурын», а «зурын». И, тем не менее, за основу литературного языка принял цокающий язык. В Северной Осетии сегодня отступили от этой нормы, и там в качестве орфоэпической нормы уже нет спиратизированных вариантов осетинских свистящих аффрикатов. Поэтому там сейчас принято говорить не дзурын, а зурын, не цæуын, а сæуын. Таким образом, появились небольшие расхождения по орфоэпии между Северной и Южной Осетией. Думаю, это не самое страшное. Со временем мы сможем решить любые вопросы, связанные с орфоэпией, главное, чтобы мы говорили и думали на своем языке, писали на нем. Это очень важно.
- Как политик и общественный деятель, в чем Вы можете назвать ценность деятельности Коста в этом аспекте для сегодняшней Осетии?
- Это очень сложный вопрос, скорее даже философский. Как известно, осетинское общество состоит из разных субэтнических образований. В частности, можно назвать дигорцев и иронцев, которые делятся на туальцев, куртатинцев, алагирцев. На юге – кударцы, чысангомцы, цалагомцы…
Нужен был человек, который бы смог выразить общие настроения. Яркая фигура, которая бы могла охватить проблемы, беспокоящие все субэтнические образования, и показать, что мы один народ. Такое понимание не приходит сразу. Поэтому произведения и сама личность Коста стали еще одним существенным объединяющим фактором наряду с осетинским языком и Нартовским эпосом.
Это очень важно. Я пытался найти в нем черные пятна, но не смог, он был абсолютно безупречен. Думаю, Коста по прошествии ста лет после его смерти можно с полным основанием причислить к лику святых.
В литературе можно найти достаточно много сведений о его общественно-политической деятельности, поскольку Коста смело затрагивал многие проблемы в жизни народов Кавказа. К примеру, в своей статье «Неурядицы Северного Кавказа» он обратил внимание широкой общественности на те проблемы, которые существовали на Северном Кавказе, но замалчивались. Он критиковал положение в сфере образования, факты мздоимства и многие другие вопросы.
Очень хорошая работа об общественно-политических взглядах Коста принадлежит перу выдающегося американского ираниста чешского происхождения Ладислава Згусты.
Коста одобрял положительные черты в каждом народе, но не воспринимал ничего плохого в жизни даже своей Родины. Он бичевал пороки, пытался изжить их из жизни осетинского народа. В этом аспекте его можно назвать одним из величайших мыслителей и гуманистов конца 19 - начала 20 веков. В плане гуманизма рядом с ним трудно поставить кого бы то ни было, во всяком случае на Кавказе. Его волновали униженные и обездоленные абсолютно во всех народах. Он живо интересовался даже Южной Африкой, когда там разгорелась англо-бурская война. Симпатии Коста были на стороне буров, воюющих за свою свободу.
Газета "Южная Осетия"
