Сегодня Российское государство оказалось в непростой ситуации – экономические санкции, враждебное окружение создают для России немало проблем глобального характера. Однозначно вновь возобновлена работа по «расшатыванию» позиций Москвы. Поэтому приходится защищать российские интересы по всему миру: от Европы до Латинской Америки и Африки. Есть свои сложности и хитросплетения и на Южном Кавказе. Вместе с тем мы понимаем, что от того, каким будет влияние России в Закавказье и в мире в целом зависит и будущее нашего государства.
Не отрекаются любя…
Известно, что Россия в бытность царской и советской империй доминировала в Закавказье, обладая практическинеограниченным влиянием. Сегодня ситуация изменилась и Москва не может да и не желает пользоваться колониальными или советскими методами, что, естественно, является благом для кавказских стран. Но в то же время это стало подспорьем уже для Запада использовать подобные методы в регионе.
В условиях, когда Москва в конце прошлого столетия ослабла, а политические симпатии закавказских государств оказались разнонаправлены и интернационализированы, влияние России в регионе объективно стало падать. В таких условиях иные страны либо вообще уходят из проблемного региона, как это делали старые колониальные державы, либо переходят к политике взаимодействия с одной из стран, пытаясь сохранить ровные отношения с ее региональным оппонентом. Примером может служить стратегическое партнерство Соединенных Штатов и Пакистана наряду с дружескими отношениями Вашингтона и Дели.
В нынешней ситуации Россия приняла единственно верное решение – остаться и по возможности вести сбалансированную политику. Однако, в первое десятилетие постсоветского бытия Москва продолжала отступать по всем позициям. Отвлеченная внутренними проблемами только формирующаяся новая Россия фактически перестала уделять достаточного внимания региону, который страдал от множества конфликтов и кризисов и нуждался в твердой управленческой руке. Более того, российские правители отказались от поддержки многих друзей и сторонников, чего было нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Подобное случалось в Восточной Европе, Латинской Америке, Азии. На Кавказе же это, к примеру, вылилось в сдачу Кремлем уже в 2000-е годы «Аджарского льва» Аслана Абашидзе, кроме того четко проявлялась и двойственная политика в отношении Абхазии и Южной Осетии.
После, в августе 2008 года, Россия при проведении операции по принуждению Грузии к миру, могла реанимировать общую ситуацию в Закавказье и восстановить статус-кво, но в итоге не завершила войну освобождением Тбилиси от грузинского реваншистского правительства, что было бы ее логическим завершением. Конечно же, у Москвы на это были свои веские основания. Но, помнится, в свое время князь Александр Барятинский – наместник Кавказа и победитель Шамиля – не случайно писал: «Победа всегда стоит меньше, чем нерешенное дело». В 2008 году Россия не решила грузинское дело, и плоды этой нерешительности пожимает и сегодня, пытаясь с разной степенью успешности навязчиво прорисовать пророссийский вектор в этой стране. И что главное при этом, Москва все так же не имеет прямого сообщения со считающимся своим стратегическим партнером в регионе – Арменией.
С приходом к власти команды Б.Иванишвили антироссийская риторика Тбилиси существенно ослабилась, как не столь активно стало и стремление встроиться в структуры НАТО. Но явной смены внешнеполитического курса не наблюдается. Да и вряд ли этого стоит ожидать. Это, в частности подтверждает и позиция новоизбранного президента Грузии С.Зурабишвили, которая не проявила стремления к улучшению российско-грузинских отношений. Винтервью Русской службе «Би-би-си» она заявила, чтодлясближения сМосквой сейчас не подходящее время. «Недумаю, что, пока Россия ведет себя так, каксейчас, сучетом того, чтопроисходит налинии оккупации, гдепохищают людей, иэталиния движется вглубь нашей территории, все ближе кТбилиси… сучетом того, как Россия сейчас ведет себя вотношении Украины, не думаю, чтовсеэтоозначает, чтомы можем прямо сейчас перейти ксотрудничеству»,– заявила она, повторив стандартные клише грузинского истеблишмента. Поеесловам, Грузия придерживается проевропейской точки зрения, правда, она сделала при этом ремарку – если Европа иСШАначнут диалог сРоссией, тогда иГрузия неостанется встороне.
Невозможное – возможно?
Москва, безусловно, и дальше будет искать возможности для изменения степени своего влияния в Закавказье, и в Грузии в частности. Сегодня в грузино-российских отношениях главным камнем преткновения остаются Южная Осетия и Абхазия. Поэтому, изменение позиции Тбилиси в российско-грузинском диалоге возможно только при условии каких-то изменений в этой части (хотя, хочется верить, что Москва понимает – Грузия получив свое, снова в одночасье повернется спиной, что не раз доказывала история).
Понятно, что о прямой сдаче позиций, тем более, об отзыве признания речь идти не может, на невозможность «отыграть назад» события всегда указывают в Кремле. Но налаживать отношения с Грузией необходимо, пока эта страна не стала частью НАТО де-юре. При этом только консолидации с грузинской православной церковью, являющейся главным неформальным агентом российского влияния в Грузии, не обойтись. Тут главное найти новые политические силы, которые бы не только демонстрировали пророссийскую ориентацию, но и смогли бы раскрутить «гордиев узел» в отношении Абхазии и Южной Осетии. Именно последнее может придать любой группе влияния легитимацию в глазах грузинского общества. Для этого Б.Иванишвили не подходит – выразить поддержку России в сегодняшней Грузии, значит подписать себе политический приговор. Нино Бурджанадзе уже не пользуется той поддержкой населения, чтобы сделать ее проводником пророссийских интересов, даже если она сама того искренне и желает. Остается искать другой формат, иной по форме и содержанию. А содержание это теперь основывается на новой концепции, которую называют – «прямой диалог». То есть смягчения фактора отделения Абхазии и Южной Осетии от Грузии налаживанием прямых контактов с этими республиками. Сегодня, по мнению экспертов, Москва создает некий формат, направленный на российско-грузинскую разрядку, и в этот формат предполагается включить Абхазию и Южную Осетию. Понятно, что имеющиеся Женевские дискуссии – это совершенно другая история.
При этом надо позиционировать такую политическую силу, которая докажет, что может разговаривать с Цхинвалом и Сухумом и при этом быть услышанной. Такие попытки уже предпринимались. Так, к примеру, проект под названием «Зураб Ногаидели» пытались реализовать в 2009 году. Тогда почему-то существовала надежда, что этот экс-премьер Грузии сможет стать проводником новых тенденций во внешней политике Грузии. Он приезжал в Цхинвал, делал громкие заявления, обещая наладить отношения с Южной Осетией и Абхазией. Но не сложилось. И сегодня едва ли кто помнит в Цхинвале и даже в самой Грузии о «грустном ослике», как называли за глаза Ногаидели.
Другой, более ранний пример. Летом текущего года российский посол в Абхазии А.Двинянин встретился с советом общественной палаты Абхазии, где высказал свою позицию относительно грузино-абхазских отношений. «В любом случае, это (Грузия) ваш сосед, с которым, наверное, нужно стремиться установить добрососедские отношения», – сказал посол, обращаясь к абхазским общественникам.
В Южной Осетии представитель РФ в РЮО М.Кулахметов таких откровенных высказываний не делает. Он то знает регион не понаслышке, в период командования им миротворческими силами в зоне грузино-осетинского конфликта (2004-2008 гг.) Марат Минюрович прекрасно усвоил особенности осетинского менталитета и местных реалий.
Тем не менее, некоторые эксперты полагают, что Южная Осетия может оказаться тем слабым звеном, которое попытаются использовать сторонники налаживания отношений с Грузией. В отличие от Абхазии в Южной Осетии, по их мнению, нет такого откровенного отрицательного восприятия всего грузинского. Кроме того, среди осетин также немало агентов влияния Грузии, как в Москве, так и во Владикавказе, и, подозреваем, в Цхинвале (в последнем случае хотелось бы ошибаться).
В ожидании транзита
Грузия для России это страна, которую в долгосрочной перспективе необходимо вернуть в орбиту российских интересов, в ближнесрочной – превратить в транзитную территорию для связи с Арменией. Движение транспорта через Грузию и ранее было затруднено в связи с нежеланием Тбилиси помогать союзнику Москвы, а после событий 2008 г. все еще больше усугубилось. Оборвалось транс-кавказское железнодорожное сообщение, надолго закрылись автомобильные таможенные посты, прекратилось снабжение через территорию Грузии российской военной базы в Гюмри (Ленинакан). Вследствие этого блокада Армении усиливается, ее отставание от соседей критически нарастает, условия жизни ухудшаются. Часть армянской общественности уверена, что Армения страдает из-за неспособности России решить свои проблемы с Грузией, в результате в обществе начинается дискуссия о правильности геополитического выбора.
Растущая изоляция Армении опасна. Во-первых, она вталкивает Ереван в экономическую стагнацию, которая рано или поздно сделает военные потенциалы Армении и Азербайджана настолько несопоставимыми, что Баку сможет рассчитывать на блицкриг в Карабахе. Во-вторых, нельзя исключать вероятность того, что в подобных условиях, ради большей экономической и военной безопасности, Ереван попытается несколько отойти от России, не сумевшей обеспечить его интересы в регионе, больше развернуться к Западу и, возможно, даже попытаться сблизиться с НАТО. И не известно еще, как в контексте этой проблемы поведет себя новоявленный реформатор Н.Пашиньян и его команда, когда они получат в руки все рычаги влияния в стране.
Поэтому сегодня России необходимо решить программу минимум – открыть транзитный коридор с Арменией и сделать это в кратчайшие сроки. Для этого необходимо заручиться согласием Тбилиси и наблюдения подсказывают, что такая поддержка будет получена. С другой – согласие Цхинвала, здесь при всей самостоятельности в решениях, надо понимать, что у нас союзнические обязательства перед Россией. И содействие ее внешнеполитическим интересам входит в их число. Для нас тут вопрос некоторых конкретных моментов. При этом, по косвенным признакам можно судить о том, что открытие транзита не такая уж и отдаленная перспектива. Это и усиленная реконструкция северо-осетинского участка ТрансКАМа в части его расширения, и создание логистического центра во Владикавказе, который «планируется задействовать для перераспределения товарных потоков из Закавказья и Передней Азии», и планы российских и юго-осетинских таможенников по созданию специализированного таможенного органа. Эта структура будет содействовать развитию транспортно-логистических сетей, а также усилению экономического потенциала Республики. «В будущем, с открытием транзита, мы с российскими таможенниками будем совместно работать на одной площадке», – поведал СМИ глава таможенного комитета РЮО М.Цховребов, тем самым фактически подтверждая возможный переход вопроса транзита в практическую плоскость…
Как тут не выразить снова сожаление тем фактом, что Россия отыграла в свое время многие возможные достижения августа 2008 года, в том числе и отказ Москвы от освобождения Тбилиси. А ведь взятием под контроль Грузии был бы обеспечен южный фланг российских интересов. Оглядки на Запад тут не причем – санкции и все сопутствующее все равно последовали. Зато теперь в регионе была бы совсем другая диспозиция.
Не был решен даже вопрос с Восточной Осетией, через территорию которой проходит т.н. Военно-грузинская дорога. Если бы эта трасса оказалась в зоне контроля Цхинвала, а в Республике надеялись на возвращение исторических земель, то, контролируя обе центральные транспортные артерии через Главный Кавказский хребет, сегодня была бы совершенно другая общественно-поли-тическая картина. Сегодня бы вопрос транзита не стоял – Грузия бы сама просила, настаивала бы на открытии грузопассажирских коридоров через территорию обеих частей Осетии.
Насильно мил не будешь
В Тбилиси, и есть основания предполагать, что и некоторые силы в Москве, очень надеются на прямой грузино-осетинский диалог. Вероятно, эту цель косвенно преследовали и организаторы прошедшей в Москве 22 ноября международной конференции под названием «Роль взаимодействия фракций политических партий и блоков в межпарламентском сотрудничестве стран СНГ». На форуме были представлены парламенты большинства стран постсоветского пространства, кроме Украины и Азербайджана. В основном лидеры депутатских фракций. От России, например, такие известные политики, как Зюганов, Жириновский, Миронов. Здесь в одном конференц-зале оказались представители не только Абхазии и Южной Осетии, но и Грузии.
Необходимо отметить, что, несмотря на то, что члены грузинской делегации (в данном случае представители партии «Альянс Грузии») назвали совместное пребывание в одном зале «встречей с делегациями Абхазии и Южной Осетии», это было намерение выдать желаемое за действительность. Понятно, что российская сторона, как организатор, была вправе приглашать гостей по своему выбору. В том числе и грузинских депутатов, и здесь юго-осетинские участники могли только, соглашаясь с выбором организаторов, игнорировать представителей Грузии. При этом, что интересно, абхазские представители отнеслись к участию грузинских депутатов в указанном мероприятии вполне спокойно. Глава абхазской делегации Рауль Лолуа не считает трагедией, что оказался в одном зале с грузинскими представителями. «Я не боюсь сидеть с грузинами. Мы – победители. Можем разговаривать, и не вижу никаких в этом плане проблем. Я уверен, что нас, например, меня лично, нашу делегацию никак это не может скомпрометировать. Потому что мы все патриоты нашей страны. Мы будем высказывать свою точку зрения, и доносить до них. Мы – признанная страна. Признанная огромной Россией, – высказал свою позицию Р.Лолуа. – Если грузины думают, что они поездками в Россию, в Москву решат свой «вопрос» по Абхазии, то они глубоко ошибаются. У них нет другого варианта, и они, думаю, потихоньку начинают это понимать. Признают Абхазию – наладим дальнейшие отношения… Просто такого диалога, к сожалению, там не было. Я бы с удовольствием подискутировал с этими товарищами».
Конечно же, всякий конфликт, какой бы застарелый не был, должен быть со временем переведен в область налаживания двусторонних отношений. Для этого необходимо найти точки соприкосновения. На сегодня дискуссии в Женеве и МПРИ являются теми ограниченными двусторонними форматами, где обсуждаются вопросы, представляющие интерес, как для грузин, так и осетин. И на сегодня этого более чем достаточно. Наоборот, в обществе часто ставится вопрос о целесообразности встреч в Женеве. Безусловно, когда-то и наступит другое время, появится другая платформа общих интересов, но сегодня практической необходимости в этом нет. Позиция Южной Осетии в этом плане обозначена давно – обязательное признание независимости нашего государства со всеми вытекающими отсюда «последствиями». О подобной позиции не раз говорил и глава Республики А. Бибилов. Поэтому искусственно навязываемый диалог заведомо обречен на провал. Всему свое время.
Л. Джиоев, газета "Республика"
