30 октября отмечается День памяти политических репрессий. Кровавые события с 1936 по 1938 годы сыграли свою разрушительную роль и в Южной Осетии. В последнее время актуальной темой в обществе стало признание геноцида южных осетин в 1920 гг. Но и после 1920 г. грузинская власть не раз пользовалась политической мотивацией при попытках ликвидировать неугодных представителей осетинского народа, оказывающих сопротивление в процессе усмирения, подчинения осетинского этноса и выступающих за воссоединение Осетии.
Кандидат философских наук, экс-спикер Константин Дзугаев, исследовавший вопросы периода «Сталинских репрессий» 1937 г., рассказал нам, какой социальный и политический урон был нанесен тогда развитию Южной Осетии.
Как считает Дзугаев, то, что сделало с южными осетинами грузинское НКВД в 1937 г., образно следует называть «резекцией мозга». Практически была вырезана вся немногочисленная в то время интеллигенция. Удар был страшной силы, югоосетинское общество впало в шоковое состояние, из которого выбралось лишь после Великой Отечественной войны. «С горечью можно сказать, что «клин вышибли клином» — опустошение, произведённое понесёнными потерями в ВОВ, где осетины сражались героически, вытеснило и заслонило в общественном сознании трагедию 1937 года», — сказал он.
Со слов Дзугаева, в нравственном отношении югоосетинское общество претерпело глубокую деформацию. Поневоле вспоминается сакраментальный вопрос писателя Довлатова: «Кто-то же писал эти миллионы доносов?». В ходе репрессий в Южной Осетии нашлись и получили социальные преимущества соплеменники, кто строчил доносы, используя клевету, как подлое орудие уничтожения в руках завистников и негодяев.
Репрессии в Южной Осетии носили национальный характер
На интересующий нас вопрос: «Можно ли считать политические репрессии 1936-38 гг. не только политическими, но и национальными?», Дзугаев ответил: «Безусловно. И это не только мой вывод, но и немецких коллег, с которыми я работал над данной темой: они вынужденно признали, что грузинское руководство (а репрессии в отношении южных осетин проводились под пристальным вниманием Л. Берия, по его личным указаниям) использовало сложившуюся тогда ситуацию в СССР для решения националистических задач – подавления негрузинского населения ГССР и гомогенизации грузинской нации».
Результаты исследований немецких историков, говорит Дзугаев, были встречены в штыки грузинским академическим сообществом и политическим бомондом. Состоялись эмоциональные и интенсивные собрания, публичные обсуждения итоговых научных текстов исследовательской группы. К чести немецких историков, они остались на принципах научной добросовестности, предоставив возможность публикаций Дзугаеву и абхазским учёным.
Воссоединённая Осетия – основная угроза националистской Грузии
Как пояснил Дзугаев, однозначно расстрельное обвинение было по стремлению к воссоединению Осетии. Из 397 человек в списке 236 – осетины (59,5%), из них единицы обвинялись в меньшевизме или по другим статьям. К расстрелу было приговорено 110 осетин, что составляет 45,8 %; а еще 38% приговорили к 10 годам лишения свободы, что значило то же самое убиение, но растянутое во времени. Исключительная жестокость репрессий в отношении осетин, по его словам, поражает и ужасает.
«На одну секунду представьте себе, что грузинская власть сейчас до нас дотянулась, и из жизни исчезли 236 самых видных представителей народа? Подчёркиваю, архивные документы не оставляют сомнений, что уничтожались целенаправленно те, кто боролся за единство Осетии. При схожем обороте событий сегодня, расстрелы начнутся с руководства и активистов партии «Единая Осетия». Воссоединённая Осетия – это основная политико-историческая угроза националистической власти Грузии, её ночной кошмар. А власти другого качества в соседнем государстве пока не предвидится», — сказал экс-спикер.
Они были «мозгом» осетинского общества
Среди жертв политических репрессий, как подчеркнул Дзугаев, знаковых людей было немало…
«Я обычно вспоминаю Алек-сандра Джатиева – выдающегося политического и госдеятеля Осетии. Л. Берия его ненавидел, добился ареста, и думаю, убийства в лагере в 1943 г. А. Джатиев был умён, смел, дальновиден; его трагедия заключается в том, что складывающиеся политические обстоятельства оказались для него (как и для его соратников – активистов югоосетинского национально-освободительного движения) фатальными. Уверен, что он боролся до последнего дня, и, погибая, знал, за что принимает смерть», — поделился он.
Свои воспоминания он рассказал и о Рутене Гаглоеве – талантливом инженере, патриоте, человеке незаурядной биографии, с именем которого связано начало строительства перевальной дороги между Югом и Севером Осетии, что вызвало тогда буквально панику в грузинском руководстве. Ему вменили иезуитское обвинение: хищение в ходе строительства дороги, ставшей делом его жизни. И, по словам ученого, большего издевательства в данном случае поистине было трудно придумать. Не менее значимой фигурой Дзугаев отметил Матвея Санакоева (Мате) – командира югоосетинской бригады, осуществившего победоносное освобождение Южной Осетии от меньшевистских оккупантов. А после начала наступления грузинских войск он упорно сражался со своими бойцами, сумев спасти десятки тысяч мирных беженцев. До конца жизни Санакоев казнил себя, что послушался летом 1920 г. запрета партийного руководства, и не развил успех военной операции своей бригады. Наверное, об этом и были его последние мысли перед расстрелом в 1937 году.
«Для нас сегодня главный урок из трагического опыта перенесённых политических репрессий – это всемерная борьба, чтобы впредь не допустить создания условий их повторения. Собственно, для этого я и провёл исследование попыток воссоединения Осетии, представленное в трёх монографиях. Научные результаты не оставляют никаких сомнений — без воссоединения Осетии осетины всегда будут находиться под смертельной угрозой новых геноцидов. Строго говоря, ничего нового в этом утверждении нет, и это кардинальное условие национального развития отлично понимали люди, о которых мы вспоминаем в День памяти жертв политических репрессий. Дело лишь в том, что это утверждение получает ныне научное доказательство», — отметил он.
Сталинские репрессии – продолжение геноцида 1920 года
Помимо этого, К. Дзугаев отметил, что на «круглом столе» по теме геноцида на ГТРК «ИР» после высказывания В. Путина, он настаивал на том, что трагедия 1937 г. не может и не должна рассматриваться изолированно, как некое отдельное явление в истории южных осетин 20 века. Наоборот – репрессии 1937 г., с подлинно научной точки зрения, представляют собой один из эпизодов геноцидной политической практики грузинского государства в отношении южных и осетин в Грузии в целом. «Уничтожение Южной Осетии до состояния «чистого поля» в 1920 г. — акт геноцида. Восстановление Южной Осетии как этнотерриториальной родины южных осетин могло состояться и состоялось лишь в русле госнациональной политики И. Сталина. Но геноцид 1920 г. воспринимался нашими отцами и дедами как жестокое проявление вооружённой борьбы, которая велась грузинским меньшевистско-националистическим правительством против осетин», — уточнил он.
По словам К. Дзугаева, репрессии 1937 г. психологически воспринимались гораздо тяжелее, так как представляли собой не боевые действия, а хладнокровное, изощрённое умерщвление одного за другим лучших людей Южной Осетии – в мирное время, день за днём. Многие были запуганы бездушной и беспощадной машиной террора грузинского государства. И этот страх в значительной степени передался и последующим поколениям, породив приспособленчество и угодничество перед грузинскими властями, уход от гражданственности – в быт, в решение своих житейских задач…
«Но дух народа не был сломлен. Южные осетины нашли в себе моральные силы преодолеть тяжкие последствия геноцида 1937 г., и конца 1980-х гг. Августовскую агрессию режима М. Саакашвили против южных осетин, несомненно, также следует квалифицировать как акт геноцида, направленный на «окончательное решение» «осетинского вопроса», — подчеркнул ученый.
На сегодняшний день в проработанном Дзугаевым списке 397 жертв политических репрессий. Но, как он уточнил, список не полный, так как осетины арестовывались и за пределами Южной Осетии и Грузии. В связи с этим ученый обратился к согражданам с просьбой помочь и сообщать информацию о репрессированных родственниках, сослуживцах, коллегах.
«Список впервые опубликован в моей монографии о попытке воссоединения Осетии в 1936 г., (электронный доступ: http://iarir.ru/ node/217). Составлен он в основном на базе данных политического отдела Госархива РЮО, а также по пионерным публикациям ст. научного сотрудника ЮОНИИ В. Ванеева. Считаю, что обязательно надо продолжить деятельность в этом направлении, включая и мероприятия по увековечению памяти людей в скорбном списке – они этого заслуживают. Потому как их биографии свидетельствуют о беззаветной преданности идеалам справедливости, честности, патриотизма и любви к своему народу», — резюмировал Константин Дзугаев.
