Главный информационный орган Южной Осетии отметил тридцатилетие
Первый министр информации и печати Южной Осетии Станислав Кочиев в интервью газете «Южная Осетия» рассказал о роли информации 30 лет назад, когда был создан первый Информационный центр и коснулся значения информации сегодня.
– Станислав Яковлевич, 30 лет назад было образовано Министерство информации, печати и издательства республики. Как журналисты передавали информацию из блокадного Цхинвала во внешний мир?
– Журналисты Южной Осетии выиграли информационную войну у Грузии в период вооруженного конфликта в период с 1989-1992 годы. Самую высокую оценку нам дал Эдуард Шеварднадзе. Выступая перед беженцами в Гори, он сказал, что информационную войну с Южной Осетией Грузия проиграла. Мы работали, практически, в пещерное время, и даже ксерокс для нас был верхом мечтаний. А когда мы впервые купили ксерокс и телефонный факс, мы почувствовали себя хозяевами мира. При нулевом техническом обеспечении, вооруженные только ручкой, блокнотом и советским телефонным аппаратом, наши журналисты смогли опрокинуть информационную махину Грузии. Тогда вся Осетия была как единый организм в одной цели. Прорыв информационной блокады сыграл ключевую роль в нашей освободительной борьбе. Мы приняли более 2 400 корреспондентов из 54 стран мира: Канады, Австралии, Новой Зеландии, Ливана, Египта, Польши, Японии и т.д. Мой заместитель Батрадз Харебов регистрировал всех корреспондентов.
– Какую роль играла информация тогда?
– Во-первых, никто не знал о Южной Осетии. Шла война. Республика была в гуманитарной блокаде. Но, благодаря нашей круглосуточной работе, мы смогли довести до всего мира информацию о происходящих событиях и рассказать о нарушениях прав человека, происходивших здесь. Все сюжеты создавались на основе наших материалов, сводок и информации. Добровольцы, волонтеры, журналисты, все как один работали на Родину, пренебрегая собственной безопасностью. К сожалению, нас объединяет только горе и война. Главными инструментами работы оставались ручка, блокнот и в простонародье называемый «барышня-телефон», за которым сидели телефонистки и проводили междугородние звонки. Каких усилий нам стоило купить первую камеру Canon, стоившую 17 тыс. рублей. Для сравнения, моя месячная зарплата составляла 450 руб. Эта камера до сих пор у меня, все собираюсь подарить ее Комитету информации.
Вся работа проводилась вручную. И это имело свою прелесть! Мы непосредственно соприкасались с тем, что делали. Не так, чтобы собирать сплетни и догадки, а, сами по крупицам добивали факты, снимали кадры, фиксировали свидетельства. Илья Бестаев, Константин Алборов и Алексей Маргиев собрали огромный архив, часть которого, правда, позже была уничтожена во время пожара. Работая практически без зарплаты, мы смогли мобилизовать все свои силы и выиграли информационную войну. Помимо штатных журналистов и коллектива министерства в этой работе нам помогали и волонтеры.
Нам нечем было кормить российских журналистов, и приходилось приглашать их на поминальные столы. А тогда людей хоронили почти каждый день. Как-то я попросил супругу тогдашнего депутата парламента Олега Габодзе, накрыть скромный стол дома для российских журналистов, чтобы они в своих материалах отметили уровень нищеты во время войны в блокадной Южной Осетии. Получилось наоборот: Рузанна, со свойственной осетинской хозяйке чертой характера, пошла на всевозможные хитрости, чтобы проявить гостеприимство и накрыла целое пиршество. Я после ее мягко журил за ее старания. Не было гостиниц, и простые люди приходили к нам, и забирали гостей по своим домам, кормили их, давали им ночлег. Канадские журналисты, потом описывали в своих материалах «вкусную похлебку из фасоли». Вот так всеобщими усилиями вынесли на себе информационную войну.
– Сегодня новости можно писать не выходя из квартиры и публиковать информацию в сети одним движением пальца по гаджету. Как эти новости писали 30 лет назад в тяжелейших условиях и как информировали местное население?
– Каждый день журналисты, коллектив министерства и волонтеры собирали сводку событий, становясь свидетелями боевых действий. И не помню, чтобы хоть один из нас сославшись на риск и опасность, не вышел на работу, или остался в укрытии. Так вручную собирая данные, мы передавали информационную сводку событий за день по телефону. Неоценимую помощь нам оказали журналисты Северной Осетии — Ирина Таболова, Олег Доев, Ирина Гугкаева. Приезжая в Цхинвал, привозили с собой хлеб, свечи, гуманитарную помощь, так в республике не было света, был дефицит продуктов. Ирина Таболова в ходе обострения обстановки приезжала с оператором Федоровичем. Его камера была пределом мечтаний! Под обстрелами сопровождали журналистов Батрадз Харебов, Константин Алборов, Илья Бестаев и я. Залина Гаглоева была переводчицей, Татьяна Дзудцова и Ульяна Габиева по телефону сообщали о событиях, и эти сводки подшивали для архива. Очень мужественно себя проявили наши женщины. Помню, на южной окраине города шли бои и Бала Бестауты в одном из недостроенных домов по ул. Гафеза обустроил место, откуда отстреливались ополченцы. Рядом разрывались снаряды. Мы ругали одного подростка, который помогал ополченцам. Он опустил голову и просил не рассказывать его отцу, что он на передовой. Из транспорта у нас был только трехколесный мотоцикл.
Однажды в сопровождении русских миротворцев поехали в село Коркула, где расстреляли мирных жителей. В селе практически все дома были сожжены, тела убитых находились на улице, а рядом, в желтом «москвиче» — расстрелянная семья с детьми. Зашли в дом, откуда доносился женский плач. Пожилая женщина рыдает, обмотала кровоточащую руку. Как выяснилось, грузинские неформалы не могли снять с ее пальца золотое кольцо и отрезали палец, оставив ее истекающей кровью. Нам удалось забрать из этого села женщин и стариков, в сопровождении миротворцев. Таких историй было немало. Каждый четверг проводили встречи с населением в Органном зале, куда приходили со всех уголков Южной Осетии. Пожилые, молодежь, даже на инвалидных колясках, раненые, все приходили. Мы рассказывали им о последних событиях. Зал всегда был заполнен, люди, стояли часами и внимали каждому нашему слову. По вторникам такие встречи проходили в больнице, для больных и раненых. Все люди хотели знать о происходящих событиях, и мы просто были обязаны давать им надежду, как-то ободрять. Все, как глоток воздуха ждали эту информацию, которую мы собирали по крупицам и была на вес золота.
– Освещение какого события, на Ваш взгляд, повлияло на исход важных решений, или ускорило их принятие?
– Это расстрел беженцев 20 мая 1992 года. Я был в кабинете, когда по телефону сообщили о расстреле беженцев на Зарской дороге. Мы срочно выехали, и вели все съемки с места трагедии, морга, Театральной площади, которая вся была в крови. Именно туда привезли обезображенные тела погибших. Люди стекались на площадь. Эти кадры, ужасающие своей жестокостью, облетели весь мир и транслировались по всем телеканалам. Мы смогли отразить весь ужас, трагизм и всю боль в каждом снятом кадре о Зарских жертвах. К сожалению, позднее видео архив на 91 кассетах полностью сгорел во время пожара в здании парламента в 2008 году, где располагалось наше министерство. Удалось сохранить только материалы Алексея Маргиева.
– Жизненно важная функция информации 30 лет назад была выполнена. Оглядываясь назад, как Вы считаете, какую роль играет информация сегодня?
– Самое главное, мы выработали тогда и закон о СМИ, в котором прописано о запрете цензуры. И мы четко следовали этой статье. Я никому не позволял вмешиваться в редакционную политику. И когда уже постепенно власти стали думать, что СМИ должны обслуживать интересы правящей элиты, мы каждый раз указывали им на статью о не допуске цензуры. Это категорически запрещено.
– Сегодня информация стала огромным водопадом. Мы живем в таких реалиях, когда одно и то же событие подается с многочисленных ресурсов, соцсетей, с домыслами, зачастую приукрашенная. В ход идут непроверенные факты, как способ дискредитации. Мы наблюдали это и на предвыборных дебатах. Как в новой реальности разобраться неискушенному обывателю?
– Хочу сказать, что человек, который стремится во власть, который сидит на «пупке власти», должен, прежде всего, думать, как в обществе отзовется каждый жест, каждое слово в обществе. А сколько раз мы становимся свидетелями того, какие иногда глупости говорят ответственные люди? Лучше промолчать, чем говорить глупости, а глупости не надо делать даже от скуки. Политику делают на улице. Но, к сожалению, иногда улица прорывается в верхи, а может сами верхи превращаются в улицы. Вот эта диффузия очень опасная вещь. И в первую очередь об этой опасности должны думать политики и руководители.
– Во главе Южной Осетии новый президент. Всю предвыборную кампанию сложно было понять симпатии людей, на ком остановит свой выбор избиратель. Звучали громкие обвинения кандидатов в адрес друг друга. Послевкусие от всей избирательной кампании не очень приятное. Можно ли сказать, что если 30 лет назад информацию использовали в целях освобождения от войны и насилия, то сегодня информация напрямую влияет на формирование имиджа государства и личности в целом?
– По сравнению с тем периодом, который мы обсуждаем, информация была ручейком, а сегодня все смешалось в вулкане апокалипсиса. Каждый дает свою информацию, и очень сложно что-то регулировать. Все зависит от интеллектуальных способностей каждого индивида и умения отбирать зерна от плевел.
Как говорил Оскар Уайльд, в наше время книги писали писатели, а читали – читатели. А сейчас книги пишут читатели, и никто их не читает. Так и сегодня получается. Часть наших политиков порой несут патологическую неграмотность. Мы очень высокомерно стали относится к грамматике. Вроде смотришь респектабельный человек, но когда заговорит, то наступает полное разочарование. И все это девальвировало в нашу культуру и настолько стало извращено, что очень трудно контролировать ситуацию. Поэтому надо верить только тем, кто доказал себя в своей профессии. Потому что люди стали всеядными и стали потреблять информацию подряд, без разбору.
Новому президенту я бы пожелал наладить обратную связь с людьми. Надо заручиться доверием общественности, восстановить ее. Мы должны уважать выбор народа. Я призываю всех поддержать его, не только ради этого человека, а ради нас самих. Потому что если не будет доверия к президенту, ему будет трудно, а нам сложно жить. Я имею в виду людей, за пределами Южной Осетии, призываю их уважать выбор народа, если было какое-то недоверие, надо отбросить их, люди своим выбором показали легитимность и выборов, и президента. Надеюсь, мы все, независимо от полученных должностей, вне личных интересов объединимся вокруг главы государства. Всех надо собрать под одно крыло, потому что другого людского ресурса у нас нет. Надо забыть о том, кто голосовал «за», а кто «против», они все – наши люди. И, исходя из этого подхода, искать настоящих специалистов, работников, тружеников, искать и с одной стороны и с другой, и с третьей – кому все равно. Последнюю категорию я называю «болотом». И пусть никто не обижается, что не получил вожделенную должность, потому что труднее всего руководителю. Самый главный вопрос – это вопрос кадров. Оценивать людей только по профессиональным качествам, внимательнейший подход в назначениях на госслужбу с учетом биографии и имеющегося опыта работы. На политические должности брать испытанных политиков, тех, которые показали себя во времена предыдущих президентов. Очень многое сделали и прошлые президенты. Но, действующему главе государства, самое главное – найти общий язык с населением.
Я всегда говорю, весь мир держится на компромиссах. Любая власть это постоянные компромиссы. Только компромиссы могут успокоить все слои общества. Иначе достижения односторонней победы, это закладка новых оснований для будущей войны, и она обязательно тогда разгорится.
– Каковы Ваши прогнозы на ближайшие пять лет? Как будет жить Южная Осетия, с учетом происходящих грустных событий и спецоперации на Украине, ростом цен, санкций в отношении России?
– Происходит катастрофа. Потому что на Украине процветает неонацизм. И только России хватило ума и смелости взяться за уничтожение «раковой опухоли» на теле государства, и мы должны всячески поддержать ее. России сложно сейчас и туда силы тратить и здесь помогать. И мы не должны давать ни малейшего повода той же Грузии вторгнуться сюда, а повод они могут найти в любой момент. И даже вопрос Цнелиса, и вопрос референдума надо урегулировать с помощью России, когда настанет подходящий для этих вопросов момент. Конечно, сложно обойтись без экономических издержек. Неизвестно, сколько продлится спецоперация. Трудно говорить об этом.
Но, нам надо наконец-то запустить сельскохозяйственное производство. Почему мы боимся говорить, что мы сельско-аграрная республика? Нам надо срочно занять население, культивировать земли, создать условия. Только так мы сможем выйти из сложной экономической ситуации. Сколько мы можем паразитировать на теле России, когда каждая копейка на счету. Мы ведь тоже должны уже сами начать становиться на ноги.
– Ваши пожелания первым коллегам Министерства информации и печати и нынешнему коллективу комитета информации?
– Не хочу говорить банальные вещи. Просто быть честными перед профессией журналиста, перед собой, людьми. И все.
