Международно-правовой совет при МИД России 8 мая с.г. обнародовал заключение «Проблемы правомерности деятельности Международного уголовного суда» (текст размещен на интернет-портале МИД России, ссылка – на сайте посольства России в Южной Осетии).
В докладе отмечается, что при создании МУС государства руководствовались представлением о том, что привлечение к уголовной ответственности на международном уровне лиц, виновных в наиболее тяжких международных преступлениях, будет способствовать урегулированию конфликтов и постконфликтному примирению. МУС задумывался как элемент международной системы урегулирования конфликтов под эгидой ООН.
На практике же результаты деятельности МУС в качестве фактора мира оказались как минимум неоднозначными. Это утверждение базируется на следующих выводах российских экспертов:
1. При создании международной организации, в том числе в виде органа правосудия, государства не вправе наделить организацию полномочиями, которыми они не обладают сами.
Уголовная юрисдикция государств в силу общепризнанных норм международного права ограничена иммунитетом иностранных должностных лиц. В этих условиях юрисдикция созданного государствами международного органа уголовного правосудия также ограничена такими иммунитетами.
Претензии МУС на то, что в силу своего «международного» характера он не связан данным ограничением применительно к должностным лицам государств, не участвующих в Римском статуте, не имеют оснований в международном праве.
2. В своей практике МУС неоднократно нарушал как положения собственного статута, так и общепризнанные нормы международного права. Среди наиболее очевидных нарушений - попытки осуществления юрисдикции в отношении деяний, предположительно совершенных на территории и гражданами государства, не участвующего в Римском статуте.
3. Претензии МУС на уникальную международную роль проистекают из представления его создателей об особом вкладе уголовного правосудия в дело урегулирования конфликтов и постконфликтного примирения. Этими представлениями, в частности, продиктованы заложенные в Римский статут формы взаимодействия МУС с Советом Безопасности ООН.
Однако практика МУС и реакция государств и их объединений на многие решения Суда и его Прокурора показывает, что данному институту не удалось вписаться в международную систему поддержания мира и безопасности. Напротив, МУС неоднократно становился фактором, осложняющим урегулирование межгосударственных и внутригосударственных противоречий.
4. Значительные вопросы вызывает деятельность Суда с точки зрения судопроизводства. В его практике неоднократно имели место противоречащие друг другу решения.
Отмечается злоупотребление практикой особых мнений судей, порой подменяющих собой официальную мотивировку решений. Неоднозначно выстраивается взаимодействие судебных палат с прокурором, единоличные полномочия которого фактически ставят судей в зависимое от него положение.
5. Так называемые ордера на арест, выданные Международным уголовным судом в отношении Президента Российской Федерации и уполномоченного при Президенте Российской Федерации по правам ребенка, являются неправомерными с точки зрения как общего международного права, так и Римского статута. Выдав эти ордера, МУС как международная организация совершил международно-противоправное деяние.
6. Национальное исполнение ордеров на арест, выданных МУС, является формой осуществления государством своей собственной уголовной юрисдикции.
Попытка исполнения ордера на арест, выданного МУС в отношении должностных лиц государств, не являющихся участниками Римского статута и в отсутствие соответствующего решения СБ ООН, стала бы нарушением норм об иммунитетах и, следовательно, международно-противоправным деянием соответствующего государства, влекущим международную ответственность этого государства.
7. В своей деятельности МУС отошел как от своих первоначальных целей, заложенных Римским статутом, так и в целом от норм и принципов международного права. Налицо признаки его политизации и ангажированности. Совокупность допускаемых МУС и его прокурором нарушений международного права, процедурных упущений, вмешательства посторонних политических факторов, позволяет ставить вопрос об утрате Судом авторитета в глазах значительной части международного сообщества и как следствие - его легитимности.
В своей работе МУС проявил политизированный подход в расследовании событий в Южной Осетии в июле-сентябре 2008 г. Канцелярия Прокурора МУС последовательно игнорировала поступавшую к ней информацию, свидетельствующую о совершении преступлений по Римскому статуту грузинскими военнослужащими, не проявляла активности в расследовании (очевидно, осознавая, что привлечение к ответственности представителей лишь одной стороны конфликта будет воспринято как небеспристрастное). Запрос на выдачу ордеров на арест в отношении трех граждан Южной Осетии 10 марта 2022 г. появился спустя две недели после начала Россией специальной военной операции и резкого обострения геополитической обстановки.
После выдачи этих ордеров было объявлено о закрытии расследования. С учетом этого резюмируется, что эту последовательность событий сложно рассматривать иначе как подтверждение того, что расследование ситуации в Грузии с самого начала мыслилось как политический проект.
В целом чрезмерную зависимость Суда от политических факторов наглядно демонстрируют ряд примеров. Она особенно ярко проявились после начала расследования Судом предполагаемых преступлений американских военнослужащих в Афганистане.
Беспрецедентным в истории международных судов стало решение президента США Д.Трампа ввести индивидуальные санкции в отношении Прокурора МУС Ф.Бенсуды, нескольких высокопоставленных чиновников ее Канцелярии и даже членов их семей. Более того, Вашингтон пригрозил принять ограничительные меры против любых юридических и физических лиц, которые будут оказывать МУС содействие в осуществлении противоречащей интересам США деятельности.
Беспринципность и беспомощность МУС иллюстрирует и его подход к расследованию ситуации в Палестине.
Начатое в марте 2021 г. официальное расследование фактически стоит на месте. Вашингтон очередными угрозами вытребовал индульгенцию для своего союзника – Израиля.
В практике МУС далеко не единичны случаи нарушения норм обычного и конвенционного международного права. Речь идет об иммунитетах должностных лиц государств, о принципе отсутствия у международных договоров обязательной силы для третьих сторон, о принципе добровольности подчинения государства юрисдикции международных судов. Эти нормы имеют особо важное значение в международной системе, так как непосредственно проистекают из основополагающего принципа суверенного равенства государств. Совокупность этих нарушений и недостатков, их последовательный и осознанный характер, а также продемонстрированные Судом неспособность и нежелание устранять их позволяют говорить о постепенной утрате МУС легитимности.
За период с 2015 года участниками РС стали всего четыре новых государства, а два участника вышли (Филиппины и Бурунди). За этот же период имело место два состоявшихся выхода, два незавершенных выхода и одно уведомление о намерении не быть стороной РС. Фактически процесс расширения участия в МУС прекратился.
Эти и другие обстоятельства дают основания полагать, что оправдываются опасения даже самых последовательных сторонников МУС, признающих, что «на сегодня Суд остается хрупким институтом, чье будущее неопределенно». Ответственность за неоправдавшиеся ожидания и, более того, эрозию легитимности МУС лежит на самой организации, ее конкретных должностных лицах, а также на государствах и иных субъектах, стремящихся злоупотребить судебной процедурой как в сиюминутных, так и далеко идущих политических целях.
