Как известно, Коста Хетагуров был сослан властями за пределы Терской области дважды.
В первый раз Коста сослали в 1891г. Поводом для ссылки послужило деятельное участие поэта в кампании против закрытия Ольгинской женской гимназии. По сути поэт возглавил борьбу мыслящих земляков за сохранение возможности для представительниц осетинской нации получать передовое для того времени образование. Выпускницы гимназии - единственного в Осетии женского учебного заведения - становились учителями школ, способствуя распространению грамотности среди народа. Борьба Коста и его единомышленников увенчалась успехом: Ольгинская женская гимназия была вновь открыта. Однако к наиболее активным противникам её закрытия были применены те или иные меры наказания. Коста, например, сослали в село Лаба (официально называвшееся Георгиевско-Осетинское) Баталпашинского района Кубанской области. Другого участника общественной протестной кампании - священника Александра Цаликова - перевели из Владикавказа в Пятигорск и т.д.
О первой ссылке Коста сведений больше. Она подробно изучалась учёными, освещалась в коставедении. Что касается второй ссылки, то материалов о ней не так много. Основными источниками, из которых можно узнать о жизни поэта этого периода, служат его собственные письма, а также соответствующие довольно скудные архивные материалы, хранящиеся в фонде Коста архива Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им.В.И.Абаева (СОИГСИ) во Владикавказе. Тем они интереснее.
Итак, в 1899г. второй раз поэта приговорили к 3 годам ссылки. Продлилась она на самом деле неполный год - с мая 1899 г. по март 1900 г. Поводом к ней послужил ложный донос на Коста начальника Терской области генерал-лейтенанта Каханова.
А дело было так. Примерно в конце ноября 1898 г. во Владикавказе играли свадьбу в доме некоего Дудиева. Подвыпившая компания вышла во двор и стала танцевать, петь, стрелять, как принято по горскому обычаю. Недалеко находился военный пост. Военные приказали им не шуметь и не стрелять, но молодые люди не подчинились и оказали сопротивление. Тогда был вызван отряд конной полиции. Между ними и подвыпившей молодёжью произошло столкновение, окончившееся ранением одного казака и арестом сопротивляющихся осетин. Среди гостей на свадьбе был некий Константин Созрукоевич Хетагуров, молодой крепыш 16-17 лет, который, не стерпев оскорблений, выдернул кол из плетня и огрел им полицейских. Этот юноша был тёзкой и однофамильцем Коста. Отчества у них были разные, что не помешало генералу Каханову, давно точившему зуб на поэта, тут же воспользоваться ситуацией и обернуть дело таким образом, что тот, к тому времени 39-летний зрелый человек, якобы напал на полицейских.
Интересные детали по этому поводу сообщила мне внучка Константина Созрукоевича Хетагурова - Земфира Петровна Хетагурова, заведующая архивом СОИГСИ. Коста уже тогда, то есть ещё до выхода в свет сборника "Ирон фандыр", был известен в народе, и его молодой тёзка и однофамилец, тот самый юноша, узнав, что вместо него хотят наказать всеми любимого поэта, защитника простых людей, неоднократно приходил в полицейский участок и признавался в своём участии в потасовке с полицейскими, но его никто и слушать не хотел. Генералу Каханову, давно искавшему повод избавиться от неугодного поэта, этот случай сыграл на руку, и он не упустил его.
Крайне враждебное отношение начальника Терской области к Коста Хетагурову объяснялось просто. Каханов испытывал к осетинам неприязнь, и это непосредственно сказывалось на их положении. Неудивительно, что Коста очень критически оценивал деятельность одиозного правителя. Он, например, писал статьи, осуждавшие разного рода нарушения, злоупотребления, да и общую напряжённую ситуацию не только в Осетии, но и в целом - на Северном Кавказе, сложившуюся во многом благодаря генералу Каханову. Статьи поэта публиковались как в местных, региональных газетах (таких как "Северный Кавказ", "Терские ведомости"), так и в петербургских изданиях, в частности, в "Петербургских ведомостях" и "Стрекозе". В последней Коста даже опубликовал карикатуру на Каханова. Кроме того, в его поэме "Кому живётся весело..." генерал был выведен в узнаваемой роли Сеньки Людоедова. Объект критики и насмешек поэта, облечённый большой властью, конечно же, не оставался равнодушным к материалам, обращенным против его персоны, и стремился не просто противодействовать их автору, а любой ценой отомстить ему. И когда представился удобный случай, начальник Терской области пошёл на прямой подлог, подменив в донесении о происшествии отчество Константина Созрукоевича на Левановича, и, таким образом, сознательно и злонамеренно состряпал фальшивое основание для второй ссылки поэта.
Дело было передано прокурору. Постановлением Совета главноначальствующего на Кавказе по представлению Терской администрации было вынесено решение о ссылке Коста в Курскую губернию. Поэт узнал об этом, находясь в Пятигорске. Он поспешил уехать в Петербург, чтобы добиться отмены несправедливого постановления. В столице он обратился за помощью к своим близким друзьям - Андукапару Хетагурову и Софье (Сона) Тархановой-Есеновой. Те стали действовать через своих влиятельных знакомых. У Андукапара как у врача было много пациентов, в том числе знаменитый адвокат Кони, который сообщил ему, что уже поздно отменять само постановление о ссылке. Однако он поспособствовал замене Курской губернии, определённой поэту местом ссылки, на Таврическую, расположенную ближе к Осетии и имевшую морское побережье. Коста не оставалось ничего иного как ехать в Херсон. В конце мая он прибыл туда пароходом из Николаева.
Исследователь Н.М.Криворучко обнаружил в херсонском архиве номер местной газеты "Юг", в которой обычно сообщалось о прибывших в город лицах. В номере от 30 мая 1899г. опубликована, в частности, заметка следующего содержания: "Прибывшие в г.Херсон 29 мая. "Петербургская" гост. - врач Н.Пинегин. Гост. "Гранд-Отель" - дворянин К.Хетагуров
Гостиница "Гранд-Отель", в которой остановился Коста, находилась в центре города. В письме А.А.Цаликовой от 8 июня 1899 г. поэт писал: "Окна моего номера выходят на театральную площадь - совсем в центре города. Гостиница довольно чистая, без буфета, так что никакого шума и скандалов...". В письме Ю.А.Цаликовой от 15 июня 1899г. Коста писал из Херсона: "...Мне волей неволей приходится сделаться херсонским гражданином, а это мне очень-таки не по нутру, так как город этот мне с каждым днём всё больше и больше не нравится..."
Херсон был местом ссылки неугодных правительству людей. Ещё в XVIII в. Херсонские бастионы и крепость были построены ссыльными и каторжниками. На протяжении XIX в. здесь существовала знаменитая херсонская тюрьма. Город был портовым, малоблагоустроенным и грязным. Неудивительно, что с первых же дней он произвёл на Коста удручающее впечатление. В том же письме Ю.А.Цаликовой от 15 июня 1899г. он пишет: "Совершенное отсутствие интеллигенции... В толпе ни одной путной физиономии не видно, ни педагогов, ни судейских, нет даже военных, всё какая-то сплошная бесцветная масса маклеров, приказчиков, модисток и только в гимназическом саду попадаются в довольно большом обилии студенческие и гимназические фуражки. Ходить погулять совершенно некуда. Тротуары городские вымощены такими острыми камнями, что кажется - вот-вот продырявишь подошву. За город далеко, да и окрестности все - голая степь. По Днепру - неприятно, берега заняты всякой "посудой" (пароходы, лодки, баржи и т.д.), складами товаров, лесных и других материалов. Шум, свист, крик, стук, ругань, пыль, вонь - одна мука!"
Херсон пришёлся настолько не по нраву Коста, что он тут же решил просить о переводе его в Одессу и уже 1 июня отослал своё прошение одесскому градоначальнику, мотивируя, как он пишет А.А.Цаликовой 8 июня 1899г., "необходимостью (!) морских купаний и заработком живописью, который я могу иметь только в Одессе как в художественно-промышленном центре южной России..." Однако через 2 недели последовал отказ, что, конечно, не добавило поэту бодрости духа.
Но ещё больше настроение ему портила постоянная полицейская слежка. В письме А.А.Цаликовой от 8 июня 1899г. Коста иронически замечает: "Полиция во мне души не чает. Вообще мне везёт по отношению к полиции, - я везде с нею на самой короткой ноге". Внешне полиция относилась к ссыльному поэту весьма любезно, доброжелательно и даже с заботой. Жандармского генерала Томпольского, например, Коста характеризовал как "удивительно симпатичного и предупредительного".
В период нахождения поэта в Херсоне случались и забавные моменты, о которых он писал с присущим ему юмором. Один из них был связан с намерением Коста поменять черкеску, в которой он приехал в город, на европейский костюм, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Он описывает этот случай в письме от 8 июня к А.А.Цаликовой: "В тот же день, как я приехал, я пошёл и купил себе две крахмальные сорочки, галстук, запонки и чёрную пару (!!!) Надо же, думаю, явиться европейцем, а то явлюсь в черкеске, - они меня сразу же оскандалят, отобрав у меня кинжал. Принёс я свой наряд в номер и стал приспособлять его к своей грации. Ужас! Я не мог даже приладить галстука... Вспомнил я себя тогда в роли Ботова в пятигорском кружке и со мной сделался истерический припадок... Ну, думаю, вас - к чёрту! Не надену! Пусть и кинжал отберут, пусть и в тюрьму засадят - не надену... к чёрту! Сбросил я всё с себя и повесил их на стену. Так моя чёрная пара и осталась без визитов по начальству... Отправился я в своей серой черкеске, в чесучовом бешмете да серой папашке... Ну, думаю, держись Херсон!"
Основной проблемой пребывания поэта в Херсоне было отсутствие источников существования. Ему было чрезвычайно трудно добыть хоть какие-то средства, так как в госорганы он как поднадзорный не мог поступить, а в других учреждениях была большая очередь на запись. Однажды, просматривая номер местной газеты "Юг" за 9 июня, Коста наткнулся на объявление о том, что им требуется опытный корректор. Он тут же отправился в редакцию предложить свои услуги. Из разговора с редактором Гашкевичем он понял, что условия работы очень тяжёлые, но за неимением лучшего вынужден был согласиться. Газета "Юг" печаталась на 4-х страницах, а воскресный номер выходил на 6 страницах. Корректор был один. На следующий же день Коста приступил к работе и пробыл там с 5 ч. вечера до 5 утра. Пришёл домой только в 6 утра еле держась на ногах от усталости и через извозчика уведомил редактора, что его не устраивают условия работы. Больше он в редакцию не пошёл и денег за проделанную работу не получил. Так, только начавшись, завершилась его карьера корректора.
Помимо безденежья Коста страдал и от отсутствия общения. Он писал Ю.А.Цаликовой: "Знакомства никакого, исключая студента-ставропольца, о котором полиция уже наводила справки... Она вообще, видимо, хотя это от меня скрывает гостиничная челядь - очень аккуратно осведомляется обо мне каждое утро - дома ли я, да как моё здоровье? Хорошо ли спал и был ли у меня аппетит?"
После получения отказа о переводе в Одессу Коста всё-таки не оставляла мысль перебраться ближе к морю. Он решил ехать в приморский крепостной городок Очаков, находившийся в 5 часах езды от Херсона. 22 июня он писал из Херсона Цаликовым: "На днях уезжаю в Очаков. Пробуду там до осени и если мне не понравится там и дело моё не выяснится, то вернусь опять в Херсон". То есть всё это время Коста не переставал хлопотать об отмене своей беззаконной ссылки, которую называл "грубым насилием" над собой, и надеялся на благоприятный исход дела.
26 июня Коста Хетагуров на пароходе прибыл в Очаков. Коста получил большое наслаждение от плавания, во время которого он оставался на палубе, любуясь открывающимися видами. По прибытии он писал Анне Цаликовой: "Путешествие из Херсона до Очакова было ещё более восхитительно, чем из Николаева в Херсон..." Там же он описывает ночной пейзаж: "Дивная летняя звёздная ночь причудливо воспроизводилась сначала широким Днепром, затем лиманом и зеркальной поверхностью необъятного моря. Рассвет, заря и восход солнца были полны невыразимого великолепия..." Это захватившее поэта путешествие было предвестником полного радости пребывания его в Очакове. Оно, пожалуй, стало лучшим периодом жизни Коста в херсонской ссылке.
Положение ссыльного обязывало Коста явиться в местное полицейское управление. Там ему начальник объяснил, что так как Очаков - это крепость, то всё подчинено коменданту и жить поднадзорным там можно только с его разрешения. Однако полицмейстер разрешил Коста жить в городе, пообещав не доносить о ссыльном коменданту.
Ирина БИГУЛАЕВА, научный сотрудник ЮОНИИ им.З.Н.Ванеева.
