В XXI веке динамические изменения в глобальном мире поставили человечество перед новыми вызовами, и точно так же все больше уходят в прошлое устойчивые модели политического, экономического и культурного развития общества.
Ускоренное развитие высоких технологий, международная борьба против терроризма, экономический кризис, как и усиливающаяся потребность в энергии формулируют новые очертания в региональных и глобальных конфигурациях и стратегических целях. Несмотря на увеличивающуюся мощь транснациональных корпораций, политические элиты традиционных игроков международных отношений – государства – продолжают в большей или меньшей степени оказывать влияние на мировые процессы. Очень важно в этом глобальном формате позиционирование России, которая в последние два десятилетия претерпела существенные метаморфозы. Она преодолела десятилетнюю разруху, последующие годы постепенного восстановления политической консолидации и экономического процветания, гарантированные самым действенным внешнеполитическим инструментом – энергетикой. Богатые нефтью и газом российские территории превратились в ту волшебную палочку, которая не только восстановила позиции России в глобальном пространстве, но и превратилась в сильнейший фактор восстановления ее влияния на постсоветском пространстве.
В течение последних лет, когда залежи стратегического энергетического сырья формируют геополитическую реструктуризацию государств Средней Азии и Кавказа в региональных процессах, взаимоотношения между Россией и бывшими советскими республиками являются фильтром будущего развития этого стратегического региона.
Их исследование определяет основные акценты настоящей статьи.
Европейское пространство оказалось буферной зоной, концентрирующей в себе как слабость и непредсказуемость ее элементов, так и энергию и активные стратегии сильных государств. Нефтяные и газовые месторождения и транспортные коридоры очерчивают новую стратификацию в геополитическом пазле нового мира.
Географический фактор в этом аспекте имеет существенное значение и является важным элементом планов стратегического превосходства. Новое содержание и смысл получило понятие «Евразия», непосредственно связанное с самым большим после Российской Федерации государством постсоветского пространства – Казахстаном. Энергетические проблемы современного мира проходят через геополитические проекции, связывающие азиатский и европейский континенты неразрывной нитью, которая проходит через каспийские нефть и газ, среднеазиатские месторождения и их транспортные коридоры.
Не отрицая историософского содержания термина «Евразия» стратегические акценты дня сегодняшнего изменяют его географические параметры. В прошлом осталось традиционное понимание Евразии как символа российских государственности и политики, медиатора между Азией и Европой, включая Среднюю Азию и Кавказ. Резкие перемены, сопутствовавшие распаду Советской империи, как и противоборство за энергетические ресурсы и транспортные коридоры, очерчивают новые границы термина Евразия – Центральная (Средняя) Азия, Кавказ, Балканы. Непрерывная тенденция к расширению Европейского Союза, очерчивающая Черное море как европейскую зону, и увеличение численности натовских государств, точно так же предопределяет объединение этих трех стратегических зон в понятие Евразия.
Этот тезис содержится и в идее немецкого социолога Ульриха Бека, по мнению которого, процессы в мире являются столь динамичными, что уже очерчивается накладывание азиатских и европейских проблем. Процессы, которые развиваются между общностями на этих континентах, находятся в непрерывном взаимодействии. Перемещение земных пластов, которое приводит к непрерывным природным катаклизмам и катастрофам, является своеобразным доказательством очерчивающегося факта, что континенты со своими обществами (Азия и Европа, Америка и Африка) накладываются один на другой .
Гораздо ранее этот факт был правильно понят президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, который еще в 1994 году перед студентами МГУ им. М. В. Ломоносова развил концепцию «Евразийского Союза». Несколькими годами позднее этот тезис расширен и доработан в его книге «Евразийский Союз: идеи, практика, перспективы. 1994-1997 гг.»
В сформулированном президентом Казахстана тезисе содержится несколько основных моментов. Они очерчивают геополитическое значение государства в новом глобальном перераспределении. Кроме того, она наполняет новым содержанием славяно-тюркский альянс, который проходит через империю Чингисхана, Золотой Орды и Московское царство, Россию Романовых и Советский Союз. В начале XXI века евразийство превращается в содержательную, исполненную конкретным смыслом, стратегию, в геополитическую платформу, как и в идею с высокой практической ценностью.
Неслучайно в конце XX – начале XXІ века Казахстан весьма преуспел в реализации евразийской идеи в политическом, экономическом и военном планах. Казахстанский президент является одним из активных радетелей конкретной интеграции постсоветского пространства, посредством которой каждое из входящих в него государств сохраняет свой суверенитет, но каждое из них превращается в важный сегмент очерчивающегося глобального и регионального противостояния в сферах энергетики и безопасности. Создание «Таможенного союза и Евразийского экономического общества (ЕврАзЭС) , Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) являются реально существующими наднациональными структурами, элементами новой конструкции очерчивающегося Евразийского Союза.
Логично, что президент Назарбаев, говоря об интеграции в евразийском пространстве, поставил основной акцент на ее экономическом аспекте. Более того, в последние годы экономика в евразийском пространстве имеет свои конкретные измерения, в которых Казахстан играет ключевую роль. В политическом аспекте Астана действует скоординировано и в тесном сотрудничестве с Москвой. Это относится как к энергетическим месторождениям, так и к актуальным для современного мира (в большей степени для Европы) транспортным коридорам. В этой сфере активной экономической, политической и дипломатической активности имеют существенное значение действующая и сегодня энергетическая транспортная система через территорию Российской Федерации и различные энергетические проекты, которые очерчивают диверсификационные проекции на Европу и Азию. В каждой из них в той или иной степени участвует Казахстан, что подчеркивает в очередной раз его ключевое геополитическое место. Это дает очень хорошую возможность для мобильности и отстаивание национальных интересов, чем президент Назарбаев не только не пренебрегает, но и что превосходно осуществляет. Доказательством этого является сбалансированная политика, которую Астана ведет как по отношению к Москве, так и по отношению к Брюсселю и Вашингтону в сферах энергетической и экономической политики.
Превращение евразийства из российской общественно-политической идеи в казахстанскую активную и действующую внешнеполитическую доктрину входит в унисон с активными процессами, которые протекают в дихотомии Европа-Евразия. Последнее десятилетие оформило сложные и динамичные конфигурации, которые определяют участники энергетической геополитики. Как Европа, так и Евразия является конгломератом союзов, которые формируют многообразие контактов, политик и стратегий каждого из участвующих в них государств. На европейском континенте основными международными организациями с нарастающими амбициями на глобальную роль являются Европейский Союз, НАТО и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. В индивидуальном и комплексном планах каждый из этих субъектов сталкивается с вызовами, которые проходят через широкий спектр от кавказских неизвестных, через усиливающуюся российскую энергетическую мощь до косовской независимости, очерчивающей динамические изменения международно-правовых параметров политической конъюнктуры. Несмотря на различные цели и архитектуры действий ЕС, НАТО и ОБСЕ на встречах в верхах, проведенных в последние месяцы 2010 года, закладывают в свои заключительные документы термин «энергетическая безопансость».
В очередной раз энергетическая безопасность превратилась в элемент будущего стратегического видения каждого из этих международных субъектов, очертив будущее видение глобального и регионального противостояния. Усиливающаяся зависимость от стратегического сырья энергетической Евразии и необходимость в новых, эффективных и неподвластных российскому энергетическому монополизму транспортных коридорах диктует новые правила поведения и новые механизмы. Геоэнергетика и геоэкономика определяют акценты и субъекты. В новой/старой конфигурации последнего десятилетия ЕС-НАТО-США-Россия все яснее и отчетливее обнаруживаются дисгармония, конфронтация и усиливающиеся позиции Москвы, а также слабеющая роль Вашингтона. Политика за/против России проходит сквозь призму геоэнергетической зависимости и воинственной риторики. Очередным доказательством являются результаты встречи в верхах государств-членов НАТО в Чикаго в мае 2012 года. На ней вновь было подтверждено политическое решение о поддержке территориальной целостности Грузии, включая Южную Осетию и Абхазию. Европейская реакция не запоздала, в начале июня 2012 года международные эксперты в области международного права сообщили на информационной сессии в Женеве, предшествовавшей 20-му раунду Женевских дискуссий по обеспечению безопасности и стабильности на Кавказе, что использование термина «оккупированная территория» в отношении Абхазии и Южной Осетии – неправомерно .
Энергетическая зависимость определяет и акценты безопасности в геополитическом плане. Более того, она очерчивает и стратегические зоны безопасности, которые концентрируются в Черноморско-Каспийском ареале. Тесная связь между месторождениями нефти и газа в Каспийском регионе и их транспортировкой на европейский континент усиливает значение Кавказского региона, чьи безопасность и интеграция являются главным условием диверсификации поставок нефти и газа в Европу.
До начала 2010 года энергетический евразийский вектор имел предсказуемые геоэнергетические очертания и схемы. Усиливающаяся завязанность среднеазиатских источниках стратегического сырья с кавказскими и балканскими транспортными проекциями объясняет изменение в содержательной характеристике термина «Евразия». Статичным элементом в этом термине, очерчивающем структуру энергетического настоящего и будущего потребления Европы, является Россия. Динамичный вектор, который постоянно меняет свои элементы, очерчивает контуры евразийской энергетической оси. У нее есть свои регионы с соответствующим энергетическим (политическим) центром – Казахстан в Средней Азии, Азербайджан на Кавказе, как и Балканы, с переменной альтернативой между Болгарией и Турцией.
В следующем десятилетии XXI века, однако, эти контуры претерпят существенные изменения, которые будут подчинены актуальным тенденциям, начало которым заложено в последние годы. Тогда центр глобального противоборства очерчивается в европейском регионе, но в более широких границах – Кавказ, Средняя Азия, Китай, Персидский залив, Ближний Восток. В этой сфере столкновение энергетики и безопасности идут рука в руку, и они будут определять мировую повестку дня. В этих географических параметрах конфигурация будет определяться не столько государствами-производителями, сколько странами, концентрирующими на своей территории большое количество сырьевых коридоров. В настоящее время таким государством является Турция, которая осознает очень хорошо это преимущество и делает на него ставку.
Энергетическая политика России находится в прямой зависимости от конкуренции с Турцией в Черноморско-Каспийском регионе, несмотря на их стратегическое сотрудничество, а также от Китая, усиливающего свои позиции на азиатском континенте и глобальном пространстве. Неслучайно Москва взяла курс на активную энергетическую диверсификацию в Европе и Черномрско-Каспийской Евразии, где она является глобальной и региональной силой. Газопровод «Южный поток» является визитной карточкой Кремля в его европейской энергетической политике. Трубопроводы требуют безопасность и стабильность. «Южный поток» является неоспоримым аргументом, с помощью которого Россия стремится очень усиленно доказать, и она будет его осуществлять последовательно и стратегически обоснованно. «Южный поток» - это та трубопроводная система, которая в очередной раз свяжет ЕС с Россией. Более того, другой европейско-российский газопровод «Северный поток» находится на завершающем этапе, а одна из труб уже осуществляет транзит газа в Германию и Западную Европу. Это уже является серьезным аргументов в пользу того, что Россия является тем незаменимым международно-правовым субъектом в сфере газораспределительных сетей, который может быть надежным энергетическим источником для Европы. Это значит – и политически надежный партнер.
Российское видение энергетической диверсификации Европы однако входит в противоречие с тремя приоритетными направлениями энергетической политики Европейского Союза, которые ориентированы на безопасность энергоснабжения при минимизации зависимости от внешних поставок; на конкурентоспособность энергетики, что является фактором устойчивого экономического роста и на ограничение негативных изменений климата и окружающей среды .
Во исполнение этой амбициозной и масштабной программы Брюссель сталкивается с непреодолимыми препятствиями, которые проистекают более всего от активной и в большой степени независимой политики ведущих стран ЕС – таких, как Германия, Франция, Италия. Лидеры этих государств входят в динамичные дипломатические и политические конфигурации, ориентированные на защиту энергетических монополистов в соответствующих странах, чьи интересы входят в унисон с энергетической стратегией России. Доказательством этого являются газовые диверсификации «Северный поток» и «Южный поток». Двусторонние договора между российским «Газпромом» и газовой компанией соответствующей страны, участвующей в транзите газа, входят в противоречие с «третьим энергетическим пакетом» ЕС, который требует разделения между производителями и поставщиками от операторов систем доставки. Эта проблема будет и впредь оставаться актуальной, несмотря на огромное количество документов, принятых различными институциями ЕС в Брюсселе.
Евразийский сегмент дихотомии Европа-Евразия в последние годы также проходит через многочисленные модификации. В кавказском евразийском секторе Азербайджан усиливает свои позиции в газовой сфере благодаря умелому лавированию президента Ильхама Алиева между Россией и США. «Газпром» выкупает азербайджанский газ, но Баку обещает наполнить трубу «Набукко», чья европейско-американская направленность является общественной тайной. В среднеазиатском плане Туркменистан также подал заявку на независимую энергетическую политику, которая все еще остается в рамках политической декларации. Альтернативы для Туркменистана лежат в двух направлениях – на запад в сторону Европы и на юго-восток. Его попытки решить на двусторонней основе с Азербайджаном наполнение газопровода «Набуко» туркменским газом до сих пор остаются неуспешными. Все еще сохраняющийся казус Каспийского моря продолжает оставаться камнем преткновения для осуществления «Набуко».
Все еще малы шансы, что эта труба будет заполняться иранским газом. Эти все еще непреодолимые препятствия не мешают активной технической и проектной деятельности фирм, задействованных в строительстве газопровода «Набуко». Не имеет значения и факт, что в мае 2012 года один из основных акционеров «Бритиш Петролиум» объявил, что труба будет меньше и дешевле. Наименование этой трубы будет „Набуко-Запад”.
И, если западное направление не дает шансов Ашхабаду для энергетического позиционирования в европейских проектах, то на юго-западе имеется серьезное движение в дипломатической и политической областях. В очередной раз геоэнергетическое пространство наполняется политическими соглашениями, которые являются частью динамичной конфигурации в энергетической Евразии. Подписание в феврале 2011 года политического соглашения между президентами Туркменистана, Афганистана, Пакистана и министром по энергетическим вопросам Индии о строительстве газопровода «ТАПИ» позиционирует Ашхабад в азиатских энергетических конфигурациях.
Не следует недооценивать также политику Турции в широком Евразийском регионе, где амбиции Анкары направлены преимущественно на включение иранского газа в транзит по существующим или диверсификационным коридорам, проходящим через Турцию. Все еще эти коридоры на иранской территории находятся в процессе строительства или в высокой степени нерентабельны. Вопросом времени является, чтобы Иран сориентировался в субрегиональной или региональной ситуации и нашел собственный путь реализации в газовой сфере, где кроме серьезных залежей есть и такие заинтересованные партнеры, как Турция.
Не следует недооценивать и активные политические акции, которые в последние месяцы концентрируют дипломатическую деятельность и общественность на процессах в Сирии, серьезном сегменте в энергетической системе евразийского региона. В этом казусе сконцентрировано геостратегическое противоборство в глобальном плане, которое противопоставляет Россию и Китай Соединенным Штатам Америки. Решение политического вопроса в Сирии находится в непосредственной связи с положением в Иране. Усиливающиеся атаки со стороны Вашингтона с целью расширения американского эмбарго являются серьезным симптомом увеличения напряженности в регионе Каспийского моря и Персидского залива.
Усиливающиеся тенденции к превращению Черноморско-Каспийского региона в основной элемент будущих энергетических диверсификационных проектов очерчивают и нюансы в дипломатической и политической игре. Она уже не ограничивается лишь руслом известного треугольника ЕС-Россия-США и странами региона как части политической конфигурации. Кроме того, необратимые политические преобразования в арабском мире оказывают непосредственное воздействие на усиливающееся напряжение в евразийском регионе, где сосредоточена дипломатическая энергия мировых политических элит.
Наступившие после распада двухполюсного мира перемены наполняют новым содержанием термин «Евразия», которое подчинено процессам, протекающим в энергетической сфере, которые в начале второго десятилетия XXI века достаточно ясно очерчивают тенденции.
Несмотря на многочисленные альтернативы для диверсификации энергии, продолжают оставаться актуальными конвенциональные стратегическое виды сырья – нефть и газ. Это обуславливает как политические, так и дипломатические союзы и конфронтации в европейско-евразийской энергетической сфере. Эти процессы продолжают быть связаны с двумя основными характеристиками, очерчивающими геополитическую модель будущего – энергетические диверсификации и безопасность производства, транзита и потребления. Эти процессы на практике определяют и ведущие региональные и глобальные силы в энергетической Европе.
Этот новый мир поставил и другие акценты в поведении России как с государствами постсоветского пространства, так и с остальными сегментами энергетической Евразии. Многовекторная политика, которая была характерна для Кремля в двухполюсном мире, снова является определяющей в международном поведении Москвы. Различия, тем не менее, проявляются в дихотомии Россия-Европа и Россия-энергетическая Евразия и подчинены уже в основном прагматизму, который обоснован мобильностью новых субъектов постсоветского пространства и расширенным возможностям конкуренции и альтернативности.
Продолжают усиливаться тенденции к долгосрочной стратегической связи через энергетические диверсификации в дихотомии Восток-Запад, что определяет и геополитическое позиционирование европейских и евразийских государств и ведущих международных организаций. Энергетическая зависимость Европы от российских и азиатских источников стратегического сырья очерчивает сложный симбиоз европейско-евразийских отношений. Функционирование системы Восток-Запад все больше усложняется ввиду экономической непредсказуемости на европейском пространстве и политическими катаклизмами в арабском мире, которые в большей или меньшей степени связаны с Россией и энергетической Евразией.
Перевод с болгарского – Инал Плиев
