К 100-летию со дня рождения Героя Советского Союза Кочиева Константина Георгиевича
Герой Советского Союза, командир отряда торпедных катеров Черноморского флота, капитан 3-го ранга Кочиев Константин Георгиевич родился 8 мая 1913 года в селе Тонтобет Горийского уезда Российской империи.
В настоящее время малая родина Кочиева К.Г. — Республика Южная Осетия, а его большой Родиной, доблестным сыном которой он вошел в историю, был Союз Советских Социалистических Республик (СССР). Этому государству он дал военную присягу и с честью её сдержал.
Детство и школьные годы Константина (Коста) Кочиева прошли в Тонтобете (ныне Дзауского района) и городе Цхинвал. Мальчик отличался трудолюбием, немногословием, смелостью, чувством справедливости, отличным физическим развитием, хорошо учился, увлекался спортом — борьбой и тяжёлой атлетикой.
После окончания школы поступил в ФЗУ (фабрично-заводское училище) в г. Тбилиси, где овладел специальностью слесаря.
В 1933 году по призыву комсомола Константин ушёл на службу в Военно-Морской флот. Он стал курсантом Высшего военно-морского командного училища (ныне Академия) имени М. В. Фрунзе в Ленинграде, которое окончил с отличием в 1937 г. и был направлен на Черноморский флот командиром торпедного катера. С 1939 года и до конца службы командовал отрядом торпедных катеров.
Кочиеву поручают испытывать в боевых условиях новейшую технику: новые образцы торпедных катеров, в том числе американский «Воспер», реактивные миномёты «Катюша», установленные на торпедных катерах, и пр.
Коста был новатором по натуре, не признавал шаблонов, обладал сочетанием высокого военного образования и творческого подхода при выполнении сложнейшей боевой задачи.
При выходе на боевые задания его отряда он обязательно находился в походе на том из катеров, командиром которого был менее опытный молодой специалист. Кочиевский метод («учеба в бою») способствовал быстрому становлению молодых командиров, так как исключал мелочную опеку, предоставляя большую самостоятельность в принятии тактических решений и уважение к личности подчинённого.
В каждом бою Константин Кочиев учил молодых командиров и учился сам. Сочетание этих качеств, а также знание техники, скрупулёзная разработка предстоящей боевой операции, личное участие в каждом боевом выходе в море обеспечило ему уважение вышестоящих командиров и безграничное доверие и преданность подчинённых.
Прославленный катерник, Герой Советского Союза И. П. Шенгур уважительно называл Кочиева «академиком».
В книге «Курсом к победе» (2003 г.) Нарком ВМФ СССР, адмирал Кузнецов Н. Г. пишет: «Морской бой настолько скоротечен, что всё зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценивать обстановку».
О замечательных личностных качествах Константина Кочиева нам посчастливилось слышать от черноморцев 9 мая 1989 г. в Севастополе — в День Победы и День освобождения города-Героя. Мы очень благодарны сослуживцам К. Г. Кочиева, которые в своих письмах рассказали о том, как они передают своим детям и внукам воспоминания о любимом командире. В нашей семье хранят эти письма как реликвии.
Благодаря книгам, письмам героев-черноморцев мы имеем возможность описать некоторые героические подвиги, а главное — ежедневный трудовой подвиг Кочиева глазами его сослуживцев.
К началу Великой Отечественной войны старший лейтенант К. Г. Кочиев, кроме высшего военно-морского образования, имел 4-летний практический опыт службы на Черноморских торпедных катерах и стал знатоком новейшего для того времени вооружения, инициатором и пионером разработки и применения этого оружия, опытным командиром и воспитателем личного состава торпедных катеров.
С 22 июня и до конца августа 1941 г. катера под командованием Кочиева выполняли в море различные боевые задания: сопровождали корабли, несли дозор, совершали поиски и уничтожали врага. Дерзкие налёты советских катерников, даже в это трудное время, иногда достигали берегов Румынии (Болгария и Румыния были союзниками гитлеровской Германии). Но особенно остро в первые дни войны стоял вопрос о борьбе с неконтактными минами, которые забрасывали фашисты в черноморские порты и наносили тяжёлый урон нашим кораблям, нередко блокируя выход из портов.
Командущий Черноморским флотом вице-адмирал Октябьский Ф. С. решил обсудить вопрос о борьбе с неконтактными минами с офицерами подразделений торпедных катеров. Когда К. Кочиев предложил использовать метод сбрасывания глубинных бомб с быстро несущегося катера для подрыва мин или загрубления их взрывателей и просил разрешить ему провести эту операцию на своих катерах, некоторые участники совещания назвали это самоубийством. Однако вице-адмирал Ф. Октябрьский, будучи сам катерником, одобрил идею и поручил Кочиеву провести опытные боевые учения на инкерманском створе. Для этой цели выделили три старых катера. Кочиев прибыл на импровизированный командный пункт руководителя учения, довёл поставленную задачу до личного состава, объяснив, насколько это серьёзное дело. Затем «проиграл» с боцманами и радистами порядок бомбометания — провёл «тренаж». Далее Константин Георгиевич полушутя-полусерьёзно заявил: «Итак, товарищи, все вы попадёте в историю. Вы первыми в практике военно-морского флота будете уничтожать неконтактные мины бомбометанием! Со мной не пропадёте, а если пропадёте, то никто не найдёт!»
Катера ТКА-73, ТКА-83 и ТКА-93 вышли из Карантинной в Северную бухту. По отмашке Кочиева боцманы и радисты бросали вручную малые глубинные бомбы, начали бомбометание от боковых заграждений. Держали малый ход, поскольку бомбы нужно бросать с определёнными интервалами, чтобы избежать непредвиденного взрыва. Но мин в воде не оказалось, или, точнее, подрыва мин не произошло. После серьёзного подведения итогов Коста снова пошутил: «Если мы будем так уничтожать вражеские мины, то Черноморский флот останется без глубинных бомб».
И всё же, несмотря на первую неудачу Кочиев продолжал тщательно отрабатывать предложенный им метод обезвреживания вражеских мин. Метод был взят на вооружение. В последующем опыт показал, что целесообразнее катера использовать по одиночке.
Сослуживец Кочиева Герой Советского Союза Черцов Андрей Ефимович вспоминает:
— Не только у нас (на Черноморском флоте — С.К.), но и на других флотах катерники изучали его (Кочиева К.Г.) дерзкие операции, перенимали его опыт. Это он первым прошёл над вражескими минами, лежащими на дне Севастопольского фарватера, чтобы шумом своих винтов, тенью корпуса и сбрасываемыми с катера глубинными бомбами сдетонировать мины, взорвать их и очистить путь для наших кораблей. Приоритет такого «траления» вражеских мин безусловно принадлежит ему и только ему — Константину Кочиеву, совершившему «первый рейс над смертью» успешно. Успеху способствовали пытливый анализ профессионала, отвага «джигита морской кавалерии» («морской кавалерией» назвали торпедные катера, обладающие скоростью 40—45 узлов).
Конечно, главная задача торпедных катеров — это нанесение торпедных ударов по кораблям противника, однако советские катерники во время войны значительно расширили и эффективно использовали возможности «морской кавалерии»: разведка, высадка десанта, конвоирование транспорта, сопровождение боевых кораблей, несение дозоров в системе обороны крупного базирования наших судов, прикрытие тральщиков, противолодочные (имеются ввиду подводные лодки), противоминные, противовоздушные (от вражеской авиации), дозоры, спасение наших сбитых лётчиков, а также пленение сбитых вражеских лётчиков, установка мин на фарватерах вражеских судов, глубинное бомбометание для подрыва вражеских мин, торпедные удары по береговым вражеским укреплениям и т.д. Кочиев К.Г. блестяще владел этими методами, многие из них он сам предложил, разработал и внедрил.
В книге «Сквозь огненные штормы», изданной в Киеве в 1987 году, на стр. 65—68 автор, Герой Советского Союза Рогачевский Георгий Алексеевич, пишет: «К задачам, которые стояли перед ТКА, война выдвинула и новую: постановка мин. Необходимость в этом возникла так. После того, как наши войска в конце августа 1941 года оставили Очаков и враг двинулся вдоль побережья Чёрного моря, нужно было перекрыть выход из Днепро-Бугского лимана с целью воспрепятствовать здесь судоходству противника. Эта задача была поставлена нашей 1-й бригаде в сентябре 1941 г. Из опыта по глубинному бомбометанию мы знали, что для этой цели в бригаде можно было использовать только четыре, так сказать, экспериментальных катера. И снова выбор пал на катер Д-3 под командованием лейтенанта Олега Чепика и на ТКА-103, которым командовал лейтенант А.Пивень. Возглавил звено, как и на учениях по бомбометанию, опытный командир 2-го отряда 3-го дивизиона старший лейтенант Кочиев К.Г. 27 сентября 1941 года в 03 часа 40 минут успешно была проведена постановка мин на Очаковских створах в районе Кинбурнской косы. Этот важный факт постановки мин отмечается и в истории торпедных катеров в годы Великой Отечественной войны. Среди фамилий, отличившихся торпедников называлась (уже в 1941 году) и фамилия командира отряда, старшего лейтенанта К.Г. Кочиева. По агентурным данным на 5 августа 1942 года, при следовании по створам в районе Очакова на мине подорвался немецкий буксир, который вёл караван барж. Буксир затонул, а баржи получили серьёзные повреждения. С тех пор угроза взрыва постоянно держала фашистов и их союзников в напряжении — ведь они уже знали, что створы в районе Очакова заминированы.
Очень активно работали катерники Кочиева К.Г. в период 73-дневной обороны Одессы и последующей вынужденной эвакуации защитников Одессы. Один из примеров: во время налёта вражеской авиации на наш караван судов катерники открыли огонь, и боцман — мичман Гусев М.Т. сбил немецкий самолёт «Юнкерс-88», за что был награждён медалью «За отвагу». В эти же дни при очередном налёте на Ак-Мечеть, находившиеся в бухте торпедные катера сбили ещё один «Юнкерс» и взяли в плен двух фашистов, выбросившихся на парашютах в море.
Однако вооружённые до зубов, уже покорившие почти всю Европу немецко-фашистские агрессоры вместе со своими итальянскими, румынскими, болгарскими союзниками шаг за шагом овладевали Крымом. В авангарде шла армия Манштейна (будущего фельдмаршала). Фашисты — самоуверенные, наглые — шли напролом, пытаясь овладеть Севастополем с ходу. Гитлер обещал Манштейну за взятие Крыма подарить Воронцовский дворец в Алупке.
Началась героическая 250-дневная оборона Севастополя, которая продемонстрировала «образец мужества и стойкости нашей армии перед лицом во много крат превосходящего по численности, жестокого, коварного, сильного врага» (Г.А.Рогачевский «Сквозь огненные штормы», 1987 г., стр. 76).
Для сохранения мобильности и боеспособности отряды торпедных катеров были рассредоточены в Севастополе, Новороссийске, Геленджике, Кулеви (возле Поти).
Из моих детских ранних воспоминаний наиболее ярко сохранился эпизод налёта вражеской авиации на Кулеви, когда меня накрыла своим телом мама — Гаглоева Марианна Матвеевна. Отец в это время находился в море.
В начале 1942 года сложилась ситуация, в которой приоритетными стали «набеги» торпедных катеров на занятые противником порты. Вот как описывает действия катерников в этот период Герой Советского Союза Рогачевский Г.А.: «Так, в ночь с 8 на 9 января 1942 г. ТКА-101 В.Сухорукова и ТКА-121 В.Лавриновича под командованием Б.Бирзнека и ещё 2 катера (морские охотники) совершили поход в оккупированную врагом Ялту. Противник к этому времени базировал в Ялте свои торпедные катера и подводные лодки, действующие на нашей коммуникации Севастополь — Новороссийск.
В полночь ТКА-101 с дистанции 10—15 кабельтовых произвёл выстрелы двумя торпедами, но они не пошли, подвела техника. Ничего не дала и артиллерийская стрельба наших «морских охотников» по Ялтинскому порту. Этот не совсем удачный опыт был проанализирован, сделаны полезные выводы.
Несмотря на многомильную удалённость ТКА от основных сил бригады, поступил приказ совершить второй налёт. Надежда была на катер Д-3. Возглавил выход командир отряда Кочиев К.Г. Разрабатывал операцию начальник службы торпедных катеров флота капитан-лейтенант Дьяченко Г.Д. (в будущем командир 1-й бригады торпедных катеров).
На борту катера Д-3 лейтенанта Чепика О.М., кроме Дьяченко Г.Д., находился и штурман 2-го дивизиона лейтенант В.С.Пясников. Было учтено многое. ТКА взял дополнительный запас топлива. Для устойчивой связи, как ретранслятор, в районе мыса Меганом был выдвинут ТКА-52 А.И.Кудерского (будущего Героя Советского Союза). Непосредственный участник данной боевой операции (один из будущих биографов Кочиева К.Г.) торпедист катера Д-3 Гавриш Георгий Федорович пишет: «По плану похода мы должны были быть в районе Ялты около 2 часов ночи, то есть произвести набег под покровом темноты. Но когда пришли в Анапу, то оказалось, что бензина там нет, а заправщики где-то задержались. А топлива нам нужно было много — должно хватить дойти до Ялты и вернуться обратно. В бензоотсек мы могли принять только три с половиной тонны, а нам надо было около 5 тонн. Необходимо было погрузить на палубу 12 двухсотлитровых бочек. Хоть и с большим опозданием, но бензозаправщики пришли. Мы спешно приняли топливо и вышли в море. Было это в ночь на 13 июня 1942 года. Одно утешало, что погода отличная. Шли хорошим ходом, 30-32 узла. По мере расхода топлива мы перекачивали бензин в штатные цистерны, а пустые бочки заполняли забортной водой, чтобы в случае попадания вражеского снаряда не взорвались пары бензина. Но так как задержались в Анапе, то в Ялту мы пришли, когда взошло солнце.
Подходили к Ялте на малых оборотах, иногда Кочиев К.Г. стопорил моторы, что-то рассматривал на берегу, потом давал ход и мы двигались дальше. Враг на берегу не подавал никаких признаков беспокойства. Мне кажется, потому, что катер Д-3 у нас был единственным и здорово отличался от остальных ТКА. Просто фашисты мало о нём знали. К тому же силуэт его был очень изменён бочками на борту. Но ведь на катере развевался военно-морской флаг СССР!
Заходим в порт, непосредственно в его акваторию. Кочиев К.Г. внимательно рассматривает порт в бинокль. Время от времени толкнёт катер моторами, снова застопорит. Не выдерживаю и подхожу к Кочиеву:
— Будем стрелять залпом, сразу двумя или одиночными?
— Ставь левую, — невозмутимо отвечает он.
Поставил стрелку стрельбы на левую торпеду, занял место у аппарата. Волнуюсь, а вдруг торпеда не выйдет?!
Кочиев не стреляет. Немцы на берегу молчат. Кто-то на пляже делает гимнастику. Мы стоим на входе, а прямо против нас бортом стоит быстроходная десантная баржа (БДБ), гружённая какой-то техникой. Кочиев всё присматривается.
И тут торпеда с шумом вылетает из аппарата и шлепается в воду подняв брызги. Когда на гладкой поверхности моря появился чёткий белесый след, ко мне вернулось спокойствие — торпеда пошла. Прямо на цель! А Кочиев снова невозмутим: стоит и смотрит. И только когда торпеда вонзилась в баржу, подняв огромный столб огня и дыма, Кочиев К.Г. даёт двигателям полный газ. Резко бросает мне команду: «Дым!». Взревели моторы, катер рванул вперед, дым-завеса густым шлейфом потянулась за нами. Берег открыл ожесточённый огонь: бьют орудия, пулемёты и даже миномёты. Вокруг катера вода буквально кипит от разрывов. С креном на правый борт — торпеда в аппарте, прикрывшись дымами, скрываемся от обстрела и благополучно приходим в Новороссийск.
Вскоре Кочиев К.Г. совершил новый налёт на Ялту. Проведённая перед этим воздушная разведка представила снимок: в порту находится подводная лодка, несколько торпедных катеров и другие плавсредства противника.
Для данного боевого похода на Ялту срочно подготовили ещё один катер СМ-3. Он был экспериментальный, со стальным корпусом, килевой, более мореходый, имел три мотора и винта. В Новороссийске оба катера произвели отстрел торпедных аппаратов болванками и погрузили боевые торпеды. Потом перешли в Анапу, где дозаправились, взяли бочки с горючим.
Головным идёт Д-3 — любимец Кочиева, он его называет «Золотым катером». К утру в тумане вышли к мысу Ай-Тодор. Уже видно Ласточкино гнездо. И тут создалась непредвиденная ситуация. Второй катер идет уступом влево. Вдруг боцман СМ-3 Розенберг В.Д. обнаруживает, что к ним уступом влево пристроился катер противника и стал запрашивать опознавательные сигналы фонарём.
— Что делать? — спрашивает в расстерянности Розенберг.
— Отвечай! — кричат в один голос командир звена старший лейтенант Д.С.Карымов и командир ТКА лейтенант М.К.Гурин.
Пока Розенберг соображал, с берегового поста тоже начали запрашивать опознавательные. Тут его и осенило ответить запросом немецкого катера: он и передает запрос немецкого катера на пост, а запрос поста на немецкий катер. Некоторое время идут втроём. Но очевидно: какие-то сомнения у фашиста остались, он увеличивает ход, подтягивается к головному, запрашивает фонарем и его опознавательные. Тут боцман Д-3 главный старшина Меняйло Г.П. Кочиеву К.Г.:
— Что делать?!
— Передай «Д.К.», — моментально даёт распоряжение Кочиев.
Боцман и передал немцу — «Д.К.», так и не поняв, что это может обозначать. Уже после боя боцман спросил у Кочиева:
— Что это значит — ДК?
К.Кочиев пожал плечами, что, мол, тут непонятного, и ответил:
— «Дурак».
В это время из моторного отсека показывается мичман Мишин и докладывает, что в правом моторе лопнул коленчатый вал. Выход один — надо продолжать выполнение задания, но как можно быстрее. Катер подходит к берегу, подворачивает вправо и ложится на боевой курс. Противник открывает огонь. Д-3 даёт залп двумя торпедами и отворачивает вправо, начиная отход.
— Дым! — командует Кочиев.
Торпедист Георгий Федорович Гавриш откручивает вентили, а дыма нет — попадание в баллоны, воздух вышел.
Теперь весь поток огня — на СМ-3. Но он успевает дать залп по стоянке кораблей противника и под ураганным огнём отходит. Фашистский катер, пристроившийся в своё время к нашим ТКА, пытается загородить выход. Карымов направляет СМ-3 прямо на фашистов, а боцман Розенберг даёт несколько очередей по рубке и корпусу. Вражеский катер выбрасывается на ялтинский берег.
Вслед за взрывами наших четырёх торпед начинает грохотать вражеская береговая артиллерия. Весь огонь немцев сосредоточен по нашему отходящему катеру СМ-3. Дымовой завесы, к сожалению, нет: случилась беда — когда торпедист Крупенников Н.П. начал открывать вентили, разорвался снаряд и осколком срезал редуктор. Крупенников, сражённый осколками, упал, заслонив собой находившихся в рубке командиров. Сперва СМ-3 обогнал Д-3, который тянул на двух моторах. Затем, получив сразу несколько попаданий, он резко сбавляет ход. Впереди единственное спасение для катеров — густой туман, стоящий буквально стеной. СМ-3 ныряет в туман первым, следом Д-3. Пройдя немного, катера останавливаются.
Кочиев К.Г. осматривает катер Д-3. Несколько осколков пробило борт в надводной части, мина попала в левый торпедный аппарат. Катер СМ-3 тоже в ужасном состоянии: весь левый борт в пробоинах, рубка в черных пятнах, стёкла выбиты.
Лейтенант Гурин М.К. докладывает Кочиеву, что два человека убиты: торпедист Н.П.Крупенников и командир отделения мотористов Блинников В.Р. Из моторного отсека появляется техник лейтенант Кокошкин В.М.:
— Два мотора вышли из строя. В катер поступает вода, — сообщает он.
Кочиев посылает со своего катера Д-3 командира отделения мотористов Евгения Шмакова и торпедиста Георгия Гавриша на борт СМ-3, на помощь. Боцман Розенберг В.Д. перевязывает своего тяжело раненного стажёра Марковского П.П., а затем моториста Комарова Н.И.
Кое-как удерживая на плаву СМ-3, забив пробоины, Кочиев К.Г. пустил его вперёд, чтобы подстраховать. Шли в густом тумане, трудно держаться в зоне видимости, зато спасены от вражеской авиации. Через некоторое время техник Кокошкин и опытный моторист Шмаков доложили:
— Работает второй мотор.
Затем удалось запустить и третий мотор. Дотянули до Новороссийска, и вдруг на глазах катер СМ-3 начал оседать в воду. Кинулись заделывать пробоины и всё-таки удержали его на плаву. На этом катере потом насчитали 190 пробоин, из которых 44 — были подводными.
Очень дорогой ценой досталась эта победа: погибли в бою Крупенников и Блинников, от многочисленных тяжёлых ранений в госпитале скончался Марковский П.П., недавно призванный из запаса и впервые вышедший на боевое задание.
Кочиевцы в этом бою подорвали вражескую подводную лодку, уничтожили несколько плавсредств, много фашистов, а также сбили спесь с захватчиков, чувствовавших себя недосягаемыми и непобедимыми.
В «Книге будущих адмиралов», написанной в 1979 году А.В.Митяевым под редакцией кандидата исторических наук, капитана 1-го ранга А.В. Усикова, на стр. 268 сказано: «С именем Кочиева К.Г. связана, пожалуй, самая успешная атака торпедных катеров».
Даже в самое тяжёлое для Черноморского флота лето 1942 года катерники не только оборонялись, но и наступали. Вот свидетельство командира торпедного катера Героя Советского Союза Г.А.Рогачевского (книга «Сквозь огненные штормы», Киев, 1987, стр.106-107): «Вечером 31 июня (1942 г. — С.К.) наша воздушная разведка обнаружила в бухте Двуякорной — южнее Феодосии — пять быстроходных десантных барж (БДБ) противника. В наступивших сумерках в очередной набег ведёт свои дальнеходные торпедные катера капитан-лейтенант Кочиев К.Г. Как всегда, он на головном катере Д-3 Олега Чепика, за ним следует и СМ-3 Гурина М.П. Придя в район Феодосийского залива, включили глушители и малым ходом проникли в бухту Двуякорную. Обнаружив три силуэта БДБ, стоящих на якорях, дали поочерёдно два торпедных залпа. После взрыва противник включил прожектор и открыл зенитный огонь. Но в небе, никого не было. Зашарили прожекторами по бухте, обнаружили катера и перенесли огонь на них. На торпедных катерах Кочиева незадолго до этого похода группой специалистов (Г.В. Терновский, Н.С. Попов, А.Н. Белов) были смонтированы флотские «Катюши». В этот момент они очень пригодились: катерники дали по фашистам два залпа реактивными снарядами и уничтожили вражеские БДБ. Вернулись в свою базу.
Однако гитлеровская армада, вооружённая до зубов, продолжала наступать шаг за шагом, так как решающую роль играло её превосходство в авиации, танковых войсках и артиллерии. В конце августа 1942 года фашисты вышли на ближние подступы к городу-порту Новороссийск, а вскоре ценой огромных потерь им удалось захватить весь город. В наших руках осталась лишь окраина Новороссийска — берег Цемесской бухты. Но этот небольшой плацдарм очень эффективно использовала наша артиллерия, которая не дала возможности кораблям противника войти в порт.
Борьба за Новороссийск стала для черноморцев очень тяжёлым и ответственным испытанием. И роль торпедных катеров в этой ситуации — исключительная.
В феврале 1943 года в Цемесскую бухту был высажен десант под командованием майора Цезаря Куникова. Этот десант в районе Станички (в последующем назовут Малой Землёй) сыграл огромную роль в подготовке к освобождению города-порта. 7 месяцев малоземельцы удерживали этот клочок земли под круглосуточным свинцовым дождём.
И все эти долгие месяцы со стороны моря десантников охраняли и обеспечивали доставку им оружия, подкрепления, питания экипажи торпедных катеров. Эту тяжёлую работу приходилось в основном выполнять в ночное время.
Когда штаб Черноморского флота разрабатывал операцию по штурму Новороссийска, основным стал вопрос: куда и на каких средствах высаживать десант? Приняли смелое решение — использовать торпедные катера как своего рода таран для прорыва заграждений и разрушения мола торпедами (адмирал Кузнецов Н.Г. «Курсом к победе», 2003, стр. 273).
В краткой газетной публикации нет возможности описать подробно потрясающие воображение примеры высокого профессионализма и героизма катерников, их вклад в успешный штурм Новороссийска.
В своей книге «На Малой земле» (1974 г.) сухопутный генерал-майор Шиян И.С. так подытожил вклад катерников в освобождение Новороссийска: «Искуссно маневрируя, торпедные катера подавили многие огневые точки противника на берегу, молах и пристанях. При этом огромную волю к победе, смелость и мужество проявили капитан 2-го ранга В.Т. Проценко, капитаны 3-го ранга Г.Д. Дьяченко, В.И. Довгай, А.А. Местников, капитан-лейтенанты А.Ф. Африканов, К.Г. Кочиев, А.Н. Кудерский, А.А. Сутырин, старшие лейтенанты М.Н. Гурин, М.П. Подымахин, И.А. Хабаров, А.Е. Черцов, Б.Е. Ямковой.
После освобождения Новороссийска «морякам объявили телеграмму наркома Военно-Морского флота адмирала Н.Г.Кузнецова. В ней он предписывал всем кораблям Черноморского флота, независимо от их ранга, встречать боевые катера, участвовавшие в освобождении Новороссийска, выстраивая личный состав и играя «Захождение». Такой почести наши малые корабли никогда не удостаивались. Вот так высоко оценил нарком массовый подвиг моряков в операции по освобождению второй базы Черноморского флота (статья «Торпедный удар» вице-адмирала В. Проценко в книге «На левом фланге», М., 1978, стр. 75—93).
Вот как это происходило: корабли Черноморского флота, в том числе линкор, крейсеры, при встрече с катерами, освобождавшими Новороссийск, отдавали им честь. На горке проигрывался сигнал «Захождение», моряки, находившиеся на палубе и надстройках, принимали положение «смирно», адмиралы, офицеры, главные старшины прикладывали руку к головным уборам.
Зимой 1943 года, во время Керченско-Эльтигенской десантной операции, катер Кочиева подорвался на мине и начал быстро погружаться. Весь личный состав оказался в холодной воде. Всех удалось спасти, однако вследствие долгого пребывания в ледяной воде могучее здоровье Кочиева было подорвано, хотя он это скрывал и ещё полтора года, до конца 1944-го, оставался в строю, выполняя по-прежнему самые опасные и дерзкие боевые операции.
Наконец развернулась битва за освобождение Крыма от гитлеровцев. Черноморцы с нетерпением ждали и готовились к завершающей операции и возвращению в свой любимый город-порт Севастополь. Когда советские сухопутные силы с тяжёлыми боями пробивались к Севастополю, черноморцы громили военно-морские силы противника. В ночь на 5 мая 1944 года Кочиев с четырьмя катерами вышел к мысу Херсонес, где проходил караван фашистских судов в охранении тральщиков, десантных барж и катеров. Эта армада не смутила наших моряков. Кочиевцы устремились в атаку, пробились сквозь живую завесу и торпедными ударами потопили два транспорта и баржи.
Через несколько дней Кочиев К.Г. снова повёл катера к Севастополю, уничтожил очередной караван судов противника, который потерял около 2000 солдат и офицеров.
Лаконично и ёмко описывает Рогачевский Г.А. действия катерников в первые дни и ночи мая 1944 года: «И снова бьём врага. Следующей ночью под руководством командира отряда К.Г.Кочиева Виктор Сухоруков топит немецкий транспорт водоизмещением 3 тысячи тонн, Леонид Келин — 2 тысячи тонн, Василий Белобородый — 2 тысячи тонн. 9 мая особо отличился старший лейтенант Андрей Черцов: он отправил на дно две быстроходные десантные баржи. 11 мая он топит транспорт водоизмещением 4 тысячи тонн и вместе с Иваном Опушневым — две БДБ. Севастополь — наш!»
Герой Советского Союза Ярослав Иоселиани в своей книге «Осторожно! Впереди Кочиев!» (1973 г.) рассказывает о попытках немецкой разведки похитить или уничтожить Константина Георгиевича.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года командиру отряда торпедных катеров К.Г. Кочиеву присвоено звание Героя Советского Союза.
Из 1-ой бригады торпедных катеров этого высокого звания удостоены также Кананадзе А.Г., Котов С.И., Кудерский А.И., Рогачевский Г.А., Черцов А.Е. А всей бригаде приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено звание «Севастопольской».
Однако родное Чёрное море не было ещё полностью очищено: уцелевшие корабли противника скопились в румынских портах Сулина и Констанца, а также в болгарских портах Бургас и Варна. Ночные набеги катеров Кочиева добивали вражеские корабли. Вице-адмирал, Герой Советского Союза Пилипенко В.С. вспоминает: «Высокую боевую активность проявляли в те дни и катера нашей бригады. В ночь на 23 августа (1944) группа торпедных катеров под командованием Героя Советского Союза Константина Кочиева атаковала на внешнем рейде румынского порта Констанца крупный конвой. Это был очень тяжёлый бой, но мужество и находчивость, высокая техническая грамотность и умело отработанная взаимозаменяемость помогали морякам-катерникам в тяжелейших испытаниях одержать победу. Очень большую потерю понесли и наши катерники — героически погиб командир катера Виктор Сухоруков. Через несколько лет его сын Олег заменил отца среди катерников.
Этот памятный бой оказался одним из последних на Чёрном море. Вскоре порт Констанца был занят нашими войсками. Сюда перебазировалась и наша бригада (Пилипенко В.С. «В бой идут катерники», 1989, стр.132-133). Есть неуточнённые данные, что Кочиев К.Г. был назначен комендантом г. Констанца. Однако болезнь не дремала, силы покидали Кочиева К.Г. и в декабре 1944 года он вынужден был поступить в Севастопольский госпиталь, где находился 5 месяцев. Здесь его навестил нарком Военно-морского флота СССР адмирал, Герой Советского Союза Кузнецов Николай Герасимович. Нарком сообщил Кочиеву К.Г., что он зачислен в списки участников предстоящего Парада Победы на Красной площади и должен лечиться так же энергично, как и воевал.
К сожалению, время возможного выздоровления было упущено, медицина оказалась бессильной.
Не представляется возможным рассказать о всех многочисленных торпедных атаках отряда Кочиева К.Г. Он был в строю с первого дня и до окончания войны, совершил 256 боевых выходов в море каждый из которых можно считать подвигом, уничтожил большое количество вражеских морских транспортов с военной техникой и живой силой, береговые огневые точки, а также подводную лодку и самолёт.
Именем Кочиева К.Г. названы улицы в городах Севастополь, Цхинвал, Джава, школа №3 в г. Цхинвал.
Начиная с 1942 года и по настоящее время о Кочиеве К.Г. написано большое количество газетных очерков и книг. Авторами многих публикаций являются соратники Кочиева, тоже удостоенные высокого звания Героя Советского Союза, которые в послевоенные годы продолжали служить на флоте, стали вице-адмиралами, контр-адмиралами, адмиралами флота. Эти воспоминания очевидцев высоко профессональны, что делает их особенно ценными для читателя.
Кроме общеизвестных фундаментальных трудов советских военных историков хочу выделить книги воспоминаний сослуживцев К.Г. Кочиева.
Кузнецов Н.Г. Курсом к победе, 2003.
Иоселиани Ярослав «Осторожно! Впереди Кочиев!», 1973.
Боевой путь советского Военно-Морского флота: Сб статей, 1988.
Краснознамённый Черноморский флот: Сб статей, 1987.
Курсом доблести и славы, 1975.
На левом фланге, 1976.
Пилипенко В.С. В бой идут катерники, 1989.
Рогачевский Г.А. Сквозь огненные штормы, 1987.
Черцов А.Е. Морской джигит, 1987.
Шиян И.С. На Малой земле, 1974.
Митяев А.В. Книга будущих адмиралов /Под ред. канд. ист. наук А.В. Усикова, 1979.
Эти книги составляют часть нашей семейной библиотеки, а их авторов мы воспринимаем как очень близких дорогих людей. Спасибо за их память о нашем отце!
С чувством большой благодарности относится наша семья к писателям и публицистам родной Осетии, освещавшим жизненный и военный путь Константина Кочиева. Почти 70 лет назад первые книги о Кочиеве К.Г. были написаны Тотрбеком Джатиевым, лично знавшим его. Эти книги проникнуты чувством гордости за сына Осетии. Огромной работой по сбору документов о подвигах Константина Кочиева много лет занимался Валерий Гассиев. Им собрано и опубликовано большое количество воспоминаний сослуживцев Кочиева. Аналогичную работу проводил Иван Цховребов. Полковник, кандидат военных наук Д.З. Муриев в своей книге «Осетии отважные сыны» пишет о Кочиеве лаконично и по-военному чётко. Хочется также выделить отличный очерк Батрадза Харебова и фундаментальный труд Казбека Челехсаты «Осетия и осетины» (2009 г.).
Перечислить всех талантливых осетинских публицистов и их труды о Константине Кочиеве не представляется возможным.
Несколько слов хочется сказать о воспоминаниях рядовых моряков, которые все годы были рядом с Кочиевым.
Георгий Федорович Гавриш пишет: «В заключение скажу, что Константин Георгиевич Кочиев был в высшей степени скромным человеком. Он очень не любил, если его называли Героем Советского Союза. Он говорил: "Это вы все герои, а я получил это высокое звание как ваш командир". Об этом же он писал нам в своём письме. Он был по национальности осетином, и я настолько проникся к нему любовью, что и сейчас много лет спустя, эта любовь распространяется на всех осетин. Раз человек осетин, значит он такой же, как наш Кочиев К.Г.! Наивно, конечно, но это так. Я всю войну собирал всё, что касалось Кочиева (листовки, газеты, фотографии), а когда г. Николаев был освобождён от врага, всё это переслал своей матери с просьбой сохранить. На этом закончу свои воспоминания о Константине Георгиевиче Кочиеве — мужественном офицере и «Человеке с большой буквы».
Аналогичные чувства испытывают к Кочиеву и нашему народу многие черноморцы (Ченчик Н.Ф., Черцов А.Е., Хорошанский М.Л., Юпатов В.С. и др.)
Кочиева Светлана Константиновна — дочь Кочиева К.Г.
