Август… Трагичный и победоносный. Эти два совершенно противоречивых определения смогли «ужиться» рядом в том, уже далеком августе 2008-го. Две даты 8 и 26. Последующие пять лет навсегда прочно утвердили в них символы скорби и всенародного ликования. 26 августа, возможно, не случилось бы, не пройдя огонь восьмого, не будь этих девятнадцати предыдущих лет ежедневной борьбы за свою свободу, ежечасного отстаивания своей земли и права жить здесь, на исторической родине своих предков. За долгожданный день 26 августа, за признанное государство мы заплатили слишком высокую цену, слишком много жизней положили на алтарь свободы, за право жить в мире и спокойствии. А потому этот день – это победа тех, кто приближал это событие, это победа всех, живых и павших. Это праздник со слезами на глазах, потому что весь август мы вспоминаем всех тех, кому обязаны за сегодняшние реалии нашей действительности.
В тот день она опять сидела на полу в ИХ комнате. Всматривалась в фотографии и в который раз судорожно пыталась сжать онемевшие кулаки, кусая окаменевшие от боли губы до посинения. Хотелось встать, но сведенное судорогами тело не подчинялось. Она умерла… Умерла несколько дней назад, хотя сердце, будь оно не ладно, не хочет останавливаться, выстукивая в ритм ее рыданиям отсчет каждой секунды жизни, в которой ей уже не хочется существовать. Именно существовать, потому что жизнь ее, убитой горем молодой женщины, закончилась ровно в тот час, когда на перекрестке их машину в упор расстрелял грузинский танк... Сейчас на улице непривычно шумно, город окутан каким-то особенным волнением, она это чувствует даже сквозь закрытые ставни окон и наглухо задернутые шторы. Но ей не интересно, что происходит там, за стенами их дома. Она умерла... Какое сегодня число? Она попыталась получить ответ, бросив взгляд на настенный календарь. Цифры на календаре спутали мысли еще сильнее, взгляд остановился на восьмерке, откуда она попыталась повести отсчет. Безрезультатно. Хотя, какая разница, какое число?! День, ночь, утро или вечер?! Ее уже нет. От былой Нелли осталась только тень, безудержно рыдающая над своей судьбой… Вечером того дня она услышала весть, от которой ее стали душить рыдания. Сегодня Россия признала независимость Южной Осетии... Почему ее дети не дожили до этого дня? Почему им не суждено было дождаться Победы, ведь тогда все было бы по-другому? Вопросы сыпались и еще больше накрывали болью и без того помутненное сознание… Она столько раз в последние годы мечтала о мире не земле, где жили ее дети, а теперь… Теперь она равнодушна ко всему, что происходит там, за окнами их дома. Она уже никуда не спешит, никуда не собирается. Ее мир теперь ограничен стенами этой небольшой комнаты, в которой она остается наедине с ними, ее любимыми. Теперь ее мир – это три кровати, на каждой из которых личные вещи, а у изголовья фотографии, с которых на нее смотрит вся семья. Ее мальчик, ее Аслан, 15-летний красавец-сыночек, которым она так гордилась, погиб мгновенно, так и не успев понять, что произошло. Точно так же в доли секунды оборвалась и жизнь Маирбега, с которым она прожила шестнадцать беззаботных и счастливых лет своей жизни. А вот с Диночкой, ее лапочкой-дочкой 14-и лет, судьба обошлась еще более жестоко. Она была еще жива, когда эти нелюди подожгли машину... Мама все это видела… Господи, почему ты так жесток к ней?! – в который раз она адресует свой единственный вопрос в никуда… Днем 8 августа они всей семьей на своей «семерке» пытались уйти из города, охваченного огнем… Не успели… Не смогли проскочить мимо Смерти, поджидающей их за поворотом… Спустя несколько минут после рокового выстрела Нелли убивалась в подвале одной из многоэтажек, рядом с местом трагедии. Обезумевшую женщину, силой волны от танкового выстрела выпавшую из злополучной машины, двое молодых ребят, оказавшихся рядом, буквально силой уволокли в укрытие. Теперь ее сдерживали почти два десятка женщин, находящихся там же. Она рвалась обратно, рвалась с единственной целью – за смертью. Захлебнувшееся в шоковом угаре сознание понимало, что помочь ее кровиночкам уже невозможно и спасение можно найти лишь в том, чтобы умереть здесь же, вместе с ними... Спустя четыре дня она проводила их в последний путь. Нелли не забыть эти три совершенно одинаковых, обитых зеленым бархатом закрытых гроба во дворе их дома… Ей было уже все равно, что война закончилась, она хоронила своих кровиночек, сына и дочку, все эти дни мысленно прося прощения у Маирбега за то, что похороненная в этой страшной лавине боли от потери детей, его она оплакивала невольно несколько приглушенно… С этого дня Нелли заперлась наедине со своим горем… Единственной мыслью, заполняющей все отуманенное сознание, оставалась мысль о самоубийстве. Она хотела к ним, ее истошным желанием стал приют на кладбище в родовом селе Джуссоевых, рядом с ее ангелочками… И никто и ничто, казалось, не смогли бы воспрепятствовать этому безудержному желанию раздавленной горем женщины… Смог только Сашка… Это он стал тем самым живительным глотком воздуха, который появился как спасение для семьи, от которой Бог, казалось бы, отвернулся. Маленькому Александру сейчас чуть больше четырех…. Улыбчивый, очаровательный малыш еще не понимает, почему его мамочка ходит в черном и никогда не улыбается. Сашка не подозревает и о том, что маме, которая подарила ему жизнь, он сам тоже подарил шанс жить дальше… О том, что она беременна, Нелли узнала спустя пару месяцев после трагедии, постигшей ее семью. Первая мысль – зачем? Зачем Бог послал ей еще и это испытание? Как жить, и тем более рожать и воспитывать ребенка, если сил не осталось? В ту же ночь ей приснился сон, который в определенной степени дал ответ на этот сложный вопрос. Будто в ворота их дома вошел ее сыночек, ее Аслан. «Родной мой, ты же погиб, как ты вернулся?» – мама бросилась к нему навстречу. «Мама, теперь я буду снова жить с тобой, - Аслан улыбался точно так же, как при жизни, – только теперь меня будут звать Александром». Этот короткий сон перевернул ее сознание и предопределил дальнейшую судьбу еще не родившегося малыша… Сердце колотилось так, что содрогалось все тело… С утра того дня ее жизнь, казалось бы, замерла в ожидании Чуда... Чудо случилось спустя несколько месяцев, в первые числа мая 2009 года. У Нелли родился мальчик, которого она назвала Александром. Дом Джуссоевых, казалось, очнулся с его появлением от сковавшего их горя и начал учиться жить дальше – ради него, ради Сашки. Его рождение стало первым шагом в попытке возвращения к жизни для безутешной матери, для деда, который от горя в считанные месяцы постарел еще больше. Его появление на свет в свободной, признанной Южной Осетии стало символом Победы жизни над смертью. Его мама никогда не забудет прошлое, но теперь у нее есть надежда на будущее, а это для прошедшей круги ада женщины дорогого стоит. У малыша Сашки есть одно большое желание, он хочет, чтобы его мама научилась улыбаться, но ребенок еще не понимает, что для этого он должен просто быть счастливым. И жить. Жить за отца, за брата, за сестру, за тех, кто не успел….
* * *
Августовскую войну с Грузией каждый из нас вспоминает с ощущением ужаса и содрогания, но вместе с тем эти пять дней в памяти остались как свидетельства неимоверного мужества всего народа героического Цхинвала. Город выстоял. Дождался помощи. Российская армия вошла в объятый огнем и скованный ужасом Цхинвал, тем самым, поставив точку в исходе пятидневной войны. Но исход неравного противостояния решили именно немногочисленные силы отрядов местных ополченцев. Десятки наших ребят, как позднее отмечали в своих воспоминаниях очевидцы из числа местного населения и российские журналисты, работающие в те дни в осажденном Цхинвале, сражались за свой город с трудновообразимым бесстрашием, проявляя чудеса мужества и героизма. Многие из них отстояли Цхинвал ценой собственных жизней. В скорбном мартирологе жертв августовской войны есть имена, которые вписаны золотыми буквами в летопись истории борьбы южных осетин за свою свободу. Это наша память, от которой каждый раз сжимается сердце, но в то же время мысленно выстукиваются слова признания и всепоглощающего трепета перед именами тех, кто глядя смерти в лицо встал живым заслоном на пути вражеской армии. В первых рядах защитников города были и сотрудники Министерства обороны РЮО Амиран Багаев и Азамат Джиоев по прозвищу «Пантера». Амирану Багаеву было 33 года. С 1993 года он служил в роте спецназа, с 2004 года – сотрудник Минобороны РЮО, являлся командиром группы специальной разведки, с 2006 г. – заместитель начальника разведывательного отдела в звании майора. Жизнь Азамата Джиоева оборвалась на 25-ом году жизни. После армии он продолжил службу в министерстве обороны. Состоял в должности командира группы войсковой разведки. Имел звание капитана. За этими скупыми биографическими данными многое, безусловно, остается недосказанным. О том, какими эти ребята были по складу человеческих характеров, как любили жизнь, своих друзей и Родину, как глубоко и искренне могли прочувствовать боль своего народа, как не задумываясь могли броситься на передовую при первой же опасности. Были… Это тот случай, когда каждая клеточка мозга противится их упоминанию в прошедшем времени… Пока жива память, они, кажется, здесь, среди нас… Обстоятельства гибели Амирана Багаева и Азамата Джиоева известны со слов офицеров главного штаба Минобороны РЮО. По их словам, в ночь с 7 на 8 августа, когда вооруженные силы Грузии начали штурмовать Цхинвал, Амиран и Азамат выполняли боевое задание. С рассветом возникла опасность прорыва вражеских сил в город. Грузинские вооруженные формирования, оккупировав осетинские села и окружив Цхинвал, хотели ворваться в город со всех сторон.
Группе, возглавляемой Амираном, было приказано прикрыть въезд в город на западной окраине Цхинвала со стороны с. Тбет. В этой зоне должно было находиться больше людей, но так получилось, что, когда грузинские войска двинулись со стороны с. Тбет численностью до 500-600 пехотинцев, усиленные бронетехникой, в их числе танки Т-72, на этом участке осталась только группа Амирана Багаева, состоящая из девяти человек. В нее входил и Азамат. Невзирая на подавляющее превосходство вражеских сил и по численности, и по боевой технике, наверняка, понимая неминуемую гибель, ребята молниеносно приняли решение перекрыть этот участок и не дать возможность врагу войти вглубь города. «Наша группа была вооружена лишь стрелковым оружием и двумя гранатометами, – вспоминает один из ребят, который был непосредственным участником боя у въезда в город, – было около 10 часов утра 8 августа, когда на западной окраине города завязался ожесточенный бой с превосходящими силами противника. Мы разбились на три группы и заняли линию обороны у первых со стороны въезда в город жилых корпусов в конце ул. И. Харебова, чуть выше Винзавода. Сперва в город начала входить в две колонны грузинская пехота. На подмогу вскоре стала подходить и бронетехника. После нескольких часов упорного сопротивления враг, столкнувшийся с небольшим, но грамотно оборонявшимся отрядом Амирана, начал отступать с этого участка... В тот день грузины так и не смогли прорваться в город со стороны захваченного с. Тбет»… Но Амиран и Азамат об этом уже не узнали… Амиран Багаев получил огнестрельное ранение в голову и скончался. Азамат Джиоев все время выбегал из укрытия на дорогу, чтобы бить из гранатомета по танкам. По одному только танку Т-72, оснащенного активной броней, нужно было попасть несколько раз, чтобы уничтожить его. Азамату удалось подбить грузинский танк, но тот успел произвести ответный выстрел. Снаряд разорвался рядом с ним, множественные осколочные ранения оказались для него смертельными… Вечером 9 августа в город с западной стороны на помощь миротворцам входила Российская армия. Съемочная группа военного журналиста А. Сладкова, которая двигалась с колонной бронетехники, запечатлела кадры уничтоженных ребятами грузинских танков у так называемого переезда. Поверженный враг отступил, оставив догорающую технику, наполняющую пространство вокруг едким запахом гари. Это была победа наших бойцов, закрывших пылающий город собой, Победа, которую вся Южная Осетия праздновала уже без них, Героев с большой буквы.
* * *
Мы каждый день идем по этой улице, за разговорами со спутниками, зачастую в одиночестве, перелистывая стопку мыслей, одухотворенно составляя планы отдаленные и не совсем, просто на завтра. Мы научились строить планы. В мечтах о будущем мы как-то без особого сожаления покрываем пеленой забвения свое прошлое, еще такое недавнее и близкое. Мы как-то обыденно проходим через места нашей памяти, нашей недавней тяжелой истории, по своему привыкнув к мысли о забвении того, что здесь, на наших улицах, родных до боли дворах и переулках еще несколько лет назад диктовала свои правила Смерть, заставляя нас ежесекундно содрогаться от ее убийственной жадности до жертв, когда безжалостно расправлялась с нашими родными, друзьями и просто незнакомыми людьми… Улица Советская, проходящая рядом со зданием Государственного телевидения. В трагическую дату 08.08.08 здесь погиб Инал Газзаев… Он жил среди нас, работал в министерстве внутренних дел, воспитывал двоих детей… Инал находился рядом со своим домом по улице Исака Харебова, когда услышал о том, что грузинские танки уже приближаются к их пятиэтажке, по пути прицельно ведя огонь по зданию местного телевидения. Инал пошел туда, в самое пекло. Вооруженный одним автоматом, он пошел навстречу тяжелой военной технике противника фактически с голыми руками. Там за поворотом его и сразил наповал вражеский огонь. Безжалостно, зверски, выстрелом в упор убили еще одного защитника Отечества… Вадиму Цховребову, директору Хлебокомбината, о смерти Инала сообщили уже меньше чем через час. Скорбь от гибели молодого человека, с которыми они были соседями, сменилась смятением от того, как сообщить об этой страшной вести Павлу, отцу Инала, на тот момент находящемуся на дежурстве в Хлебокомбинате. Собрав всю волю в кулак, директор подошел к Газзаеву-старшему. Слова давались нелегко, но и без них умудренный жизненным опытом пожилой мужчина все понял. Вадим Цховребов настаивал, чтобы онемевший от горя отец добрался до дома и поддержал супругу, оплакивающую единственного сына в подвале их дома. «Я не хочу верить в смерть сына, но если это все же произошло, я ничем уже не смогу ему помочь, – Павел Газзаев сказал, как отрезал, – а здесь я не могу оставить свое рабочее место, от этого зависит слишком многое, и, возможно, жизни других людей, ведь если дизель вдруг заглохнет, долгожданный хлеб народ получить не сможет…». (Павел Газзаев и по сегодняшний день работает на хлебокомбинате слесарем-дизелистом. – прим. ред.). Все эти дни, 7, 8, и к вечеру 9 августа, пока его напарник не добрался до работы, он не оставлял свой пост. И только после того ушел, чтобы проститься с единственным сыном… Таких историй пятидневная война в память оставила множество. Врачи, пожарные, работники хлебокомбината – каждый из этих бесстрашных и фанатично преданных своей профессии, а главное своей Родине людей по-своему боролся за Победу, по-своему ее приближал…
Рада Дзагоева
