Приближается начало нового года и соответственно очередного годового цикла традиционных религиозных праздников в Осетии. Казалось бы, сакральный календарь за века устоялся, но это не совсем так. Сегодня у нас нет единства не только во временных сроках праздников, в которых они отмечаются, но порой даже в их семантике.
Как пример, празднование Джеоргуыба, одного из главных празднеств у осетин. Праздник отмечается по всей Осетии, в диаспорах за рубежом. Тем не менее, разница во временном периоде его отправления составляет целую неделю в разных частях Осетии. Нет единства и в понимании сущности божества, в честь которого справляется праздник – Уастырджы.
В преддверии празднования Джеоргуыба в осетинском обществе обычно разворачивается дискуссия, является ли этот праздник традиционно осетинским или имеет христианскую основу. Высказывается мнение, что это был праздник изобилия и окончания полевых работ, и отмечался в старину по завершению сельскохозяйственных работ, когда заготовлено сено, убрано зерно, фрукты и овощи приготовлены к хранению. По-осетински этот праздник называется «Хоры бæрæгбон» или «Бæркады бæрæгбон». Сегодня за столом в молитвах старших эти эпитеты, но уже приуроченные к Джеоргуыба, все еще звучат, хоть и не осмысленно. Этот праздник, по мнению ряда авторов, и получил название «Джеоргуыба». В это же время христианская церковь отмечает один из почитаемых дней поминовения – колесование Святого Георгия. А в грузинском церковном календаре 23 ноября официально именуется как Георгоба. Это же название, по мнению ряда исследователей, грузинские миссионеры перенесли и на осетинский осенний праздник изобилия. Вместе с тем в традиционном календаре осетин дни почитания Уастырджы – это летний период. В ноябре же возносили признательность таким божествам, как Уацилла и Фалвара, тем, кто отвечает за изобилие в наших домах. Поэтому название «Джеоргуыба» в соответствии с происхождением слова следует применять к обозначению на осетинском языке христианского праздника в честь св. Георгия. А для наименования же осетинского национального праздника в честь Уастырджы целесообразно употреблять выражение «Уастырджийы бонтæ» и отмечать его в другое время.
Уастырджы и св. Георгий – схожие по функциям, но разные по происхождению и сущности персонажи разных религиозных систем. Тем не менее, население все еще порой отождествляет этих двух представителей религиозного пантеона. Это объяснимо, во-первых, тем, что некоторые функции святых тождественны. Уастырджы наряду с функциями патрона путников, воинов, мужчин, является еще и покровителем плодородия. В целом такой же набор функций присущ и св. Георгию. Во-вторых, сближение фигур этих святых связано с совпадением времени празднования дня поминовения св. Георгия и периода окончания полевых работ, когда после сбора урожая наши предки благодарили Уастырджы – покровителя плодородия.
Пользуясь возможностью, хотелось бы внести свои «пять копеек» в изложенные выше положения. Религия является средством утверждения идеологии новой политической или общественной силы. Византия, Грузия и Российская империя также использовали этот проверенный временем инструмент в Осетии.
Христианские священники старались сформировать у новых народов, попавших в сферу влияния этих государств новую систему образов, которые были более понятны и убедительны в виде религиозных образов. Несомненно, что миссионеры заставали на месте утвердившийся пантеон святых и божеств. Конечно, идолов можно было сжигать или сбрасывать в реку, так как это делал князь Владимир при крещении Киевской Руси. Но на всем пространстве влияния больших империй такие Владимиры были в дефиците. Поэтому в основном применялась мягкая тактика.
В любой религии мира есть божества, отвечающие за определенный сегмент жизни народа: божества дождя, плодородия, охоты, воинов, путников, женщин, детей и т.д. Такие же представители есть и в сонме святых христианской церкви. Эта схожесть бытования мировых религиозных воззрений играла на руку миссионерам.
Технология была проста: подбирался христианский святой, функции которого были схожи с местным божеством. В первую очередь в оборот брались авторитетные божества. Постепенно утверждалось параллельное существование двух представителей божественной сути: традиционный небожитель и христианский святой. Конечно же, христианский святой первое время не имел необходимого авторитета, но постепенно миссионеры привлекали к его поклонению все большее количество местного населения. И вот наступал день, когда адепты христианской церкви становились в абсолютном большинстве.
Еще один прием. Миссионеры предлагали перенести дату празднования того или иного традиционного праздника поближе к христианскому празднику. Если это удавалось, то трансформация становилась простым делом. Постепенно христианский праздник отмечался все пышнее, а верующим предлагалось совместить два схожих праздника. И в итоге, по прошествии времени, совмещались временные рамки не только праздников, но и накладывались друг на друга образы и имена старого божества и христианского святого. Происходила контаминация, в результате которой от прежнего местного святого могло остаться только эхо. Так, как это произошло с Уас-Стырджи, Уас-Илла…, где от имени прежнего божества осталось только указание на святость – «Уас/уац»
В советской истории мы имеем немало примеров замены уже христианских праздников новым революционным действом. При этом, например, в Южной Осетии в дни традиционных празднеств устраивались субботники, отмечались новые даты: взятие Бастилии, день рождения К.Маркса, образование Коминтерна и т.п. – лишь бы этот праздник по времени накладывался на религиозное празднество. Население, особенно молодежь, с каждым разом все большее предпочтение отдавало именно советским праздникам. В них была новизна, больше кумачовых цветов, музыки и экспрессии. Все это в совокупности с административными мерами вскоре «перековало» общественное сознание. Новая религия – большевизм довольно быстро утвердилась на поле православия, привнеся новые символы: портреты вождей вместо икон, Устав ВКПб вместо Библии, демонстрации со знаменами вместо крестных ходов с хоругвями, политработников вместо священнослужителей, Ленина вместо Христа, партийных секретарей вместо архиереев церкви…
И в наше время «рядом» с днем празднования Октябрьской революции не так давно сознательно установлен праздник с не меньшей смысловой нагрузкой – 4 ноября, День народного единства. Уже сегодня этот праздник «переманил» на себя внимание общественности, оставив в забытье воспоминания об «Авроре», СССР и прочих символах советской эпохи, да и о самом дне 7 ноября. А ведь произошла эта трансформация за короткий срок всего в десяток лет. При этом в религиозном строительстве перемены зачастую занимают столетия.
Считается, что в религиозных воззрениях осетин существует два пласта: духи и ангелы (небожители) традиционных верований с одной стороны и святые, привнесенные христианством с другой. Я бы сделал некоторое уточнение. После упадка христианства в Алании-Осетии христианские святые не могли исчезнуть враз и бесследно. Верование слишком глубокое человеческое чувство, чтобы пропадать без следа. Религиозные воззрения утверждаются веками, но порой даже тысячелетия не могут их стереть из народной памяти. Полагаю, что со временем, без постоянного внимания со стороны действующей церкви, христианство у осетин постепенно приняло новую форму, в том числе с частичным возвращением к традиционным верованиям. В итоге святые христианской церкви Алании, со временем изменившиеся в наименовании и образах, предстают теперь как представители традиционного пантеона. Трансформированную христианскую сущность, по мнению ряда ученых, имеют Мыкалгабырта, Таранджелос, Тутыр, Уацилла (хотя вопрос этот очень спорный – прим. ред.). Вместе с тем сохранились и представители древнего пласта: Афсати, Донбеттыр, Гатаг, Галагон. В записях исследователей народных верований осетин мы находим упоминание о еще более ранних божествах, которые уже не представлены в традиционном пантеоне: Хор-Алдар, Бурхорали, Зегиман… Это были покровители хозяйственного быта.
Так как именно хозяйственная деятельность была наиболее востребованной сферой жизни народа, то распространители христианской веры, в первую очередь, работали на этом поле. Поэтому эти божества были первыми вытеснены христианскими образами. А второстепенные, по мнению миссионеров, небожители были оставлены в прежнем бытовании, так как охватывали небольшой сегмент общественного сознания.
Сегодня мы много говорим о возврате к традиционным верованиям. Но что эти верования представляют для нас в практическом плане. В православии и мусульманстве, других конфессиях, отправление религиозного культа происходит в рамках регулярных мероприятий: службы, намаз, собрания. Нахождение же в ауре традиционных верований ограничивается временем похорон и религиозных праздников. Но события эти достаточно краткосрочны, и не могут быть действенным инструментом утверждения сакральных воззрений.
Возьмем среднестатистического гражданина РЮО. С положениями традиционных верований он сталкивается всего несколько раз в году. Это, прежде всего, похороны и годичные поминальные мероприятия, где он бывает больше наблюдателем, чем участником отправления культа. Один раз в год бывает его фамильный или общесельский религиозный праздник, да еще посещение Джеры-дзуар. В этом случае гражданин сам организует ритуал, и вынужден изучать и перенимать практический опыт. В это время он советуется со знатоками, чтобы провести ритуал в соответствии с традициями, непроизвольно проникаясь сакральным духом. Еще несколько раз в году наш среднестатистический гражданин в качестве приглашенного лица принимает участие в других фамильных празднествах-куывдах. Всего в год наберется не более десяти-пятнадцати дней, когда человек находится в гуще традиционных верований. Во все остальное время он предоставлен сам себе. Тогда как авраамические религии стараются не упускать без внимания сознание своих адептов ни на один день. Это и телевидение, и религиозная литература, и еженедельные службы, и коммуникативное общение прихожан в рамках религиозных внехрамовых объединений.
Статус приверженцев традиционных верований мы получили от наших родителей. «Нæ фыдæлтæ афтæ кодтой!» (Наши предки так делали) – вот формула, позволяющая считать себя традиционалистом. Однако эта преемственность есть по форме, но никак не по содержанию. От наших родителей, воспитывавшихся в эпоху воинственного атеизма, мы теоретических положений не унаследовали. Поэтому отправление культа происходит формально, без изучения и соблюдения глубинных постулатов и догм.
Интересно, что часть осетин одновременно причисляют себя к православию и традиционной вере. Во-первых, по укоренившейся в сознании осетин традиции, которая до сих пор не разделяет православие и традиционные верования; во-вторых, из-за схожести ряда обрядов и образов: крест, свечи, часто общие храмы, некоторые общие святые.
В традиционной вере, в действительности, не предусмотрены ни свечи, ни осенение крестом. Ни в одном историческом описании, сделанном русскими и иностранными путешественниками до XIX века включительно, нет описания этих символов христианства у осетин.
По большому счету в основе всех исканий в области возрождения традиционных верований лежит не только поиск божественной сути. Но и еще одного инструмента самоидентификации народа. Обособления в ареале традиционной религии для многих из нас значит и выделение своего национального «я» в среде окружающих народов. Хорошо это или плохо – другой вопрос.
