Приезжаю я как-то после долгого отсутствия в ДНР в расположение «Пятнашки» навестить Мамая, захожу в кабинет, но вместо приветливого традиционно и по-кавказски командира, на диване развалилась пятнистая кошка размером с хорошего барашка. Рысь (а это была именно она), завидев гостя, моментально встает на дыбы и совершает просто космический по человеческим меркам прыжок из дальнего угла кабинета прямо к двери и повисает, вцепившись когтями в дебелую горку, прямо на мне.
Сквозь панический морок, в секунду овладевший моими нежными мозгами, я слышу великанский гогот Мамая: «Что испугался? Знакомься, это наш новый боец!».
Довольный комбат (хотя, конечно, логичнее было бы называть его комбригом, ведь «Пятнашка» это интербригада, но в отношении Мамая всегда употреблялось более простое — комбат) появляется из запасного выхода, на лице добродушная и по-детски ехидная улыбка отъявленного хулигана. Его появление автоматически гасит панику, вызванную броском рыси, Мамай вальяжно стаскивает с меня дикую кошку: «Ну привет, брат!»
Смуглый великан, с разными глазами, с каменным и суровым в будничных ситуациях лицом, при поверхностном взгляде напоминал злого античного циклопа, нахмурившегося перед тем, как свернуть тебе шею. Однако в случае Мамая на сто процентов работала древняя формула «внешность обманчива». Стоило с ним познакомиться ближе, и вся эта жутковато-мифическая аура испарялась в момент. На деле Олег оказывался до щепетильности доброжелательным и добродушным парнем, умеющим внимательно слушать и, главное, успокоить собеседника.
Это его умение вселять спокойствие носило просто какой-то магический характер. Я ни разу не видел, чтобы Мамай суетился или нервничал. Мне, как патологическому холерику, его размеренность и невозмутимость даже во время стрессовых боевых ситуаций иной раз казались аномальными. Есть такой крайне редкий тип людей — психологически непробиваемых, так вот Мамай был из них.
До войны в Донбассе Олег Мамиев жил в Северной Осетии и занимался охранным бизнесом. В 2008-м, когда грузинская армия, подстрекаемая уже по тем временам одиозным Саакашвили, принялась стирать с лица земли юго-осетинский Цхинвал, он вступил в ополчение и отправился на фронт. Тогда победа была сокрушительной и быстрой, Южную Осетию выручили российские войска. Так что к событиям на Украине весной 2014-го Олег обладал достаточным опытом, чтобы почувствовать себя нужным, бросил все дела во Владикавказе и уехал в Донецк, вступил в местный батальон «Восток».
С «Востоком» у Мамая пути разошлись довольно быстро: под Донецким аэропортом он познакомился с Абхазом — Ахрой Авидзбой и перешел воевать к нему в подразделение. Ахра как раз стоял у истоков создания главной донбасской интербригады «Пятнашка», в которую вступали добровольцы не только из России, но и других стран. Вместе с «Пятнашкой» Мамай брал аэропорт и штурмовал Дебальцево. В итоге Ахра, который со временем из-за тяжелых ранений был вынужден отойти от фронтовых дел, передал ему командование подразделением.
Из Мамая получился, как сейчас говорит молодежь, трушный комбат, аутентичный. Солдаты реально считали его батей. К нему можно было прийти с любой проблемой — рабочей или личной — и с каждой сложной ситуацией он разбирался не формально, по-должностному, а по-отечески внимательно. Как и все по-настоящему трушное, такое отношение к подчиненным ценно и заметно для всех.
Вот и ротации на передовой, вопреки регламенту, Мамай очень часто проводил сам. Ему бы сидеть в командирском кабинете вместе со своей рысью и нарезать задачи подчиненным, но он загружался в свой неизменный и вызывающе белый пикап и гнал вместе с парнями на фронт. Такими штуками, как бронежилет и каска, бесстрашный осетинский циклоп себя не обременял и отправлялся на передовую в камуфляжном костюме и кроссовках. Возможно, если бы не эта его смелая привычка, фатального исхода удалось бы избежать. Но история, к сожалению, сослагательного наклонения не имеет.
Мамай почти ежедневно приезжал на фронт, чтобы лично проконтролировать регулярно рискованный процесс пересменки, — «Пятнашка» последний год держит оборону в районе авдеевской промки. Расстояние до противника на их участке фронта — не более двухсот метров. Одним словом, ближний контакт в бою гарантирован всем и каждому. «Минские» перестрелки здесь обыденность, а не исключение. Промка по праву считается самой горячей точкой донбасского «перемирия».
Как рассказали мне ребята из «Пятнашки», роковой для комбата бой с ВСУ завязался уже в сумерках, украинские военные огнем из пулеметов и автоматических гранатометов не давали провести ротацию, Мамаем было принято логичное решение — работать на подавление огневых точек противника. Боестолкновение носило крайне интенсивный характер, Олег вместе с обычными бойцами вел огонь из окопа. После очередного украинского залпа из АГС одна из гранат разорвалась прямо над головой командира. От взрыва и осколков Мамаю в нескольких местах раздробило череп, он, естественно, потерял сознание, но оставался жив.
Бойцы эвакуировали командира под пулями до ближайшей больницы в Ясиноватой. Несмотря на позднее время, на уши поставили всю республику. Министр обороны распорядился выслать в ясиноватский госпиталь бригаду лучших донецких хирургов: в реанимации пришли к выводу, что из-за ран Олег нетранспортабелен. Врачи пытались спасти комбата несколько часов, однако ранения головы оказались несовместимы с жизнью. В 23:08 констатировали смерть.
Осетинский доброволец Олег Мамиев с грозным позывным Мамай погиб сражаясь. Погиб действительно как герой. Покойся с миром, комбат. Ты был из тех, кто действительно не прятался в бою за спинами бойцов. И они это помнят, и мы это знаем.
Семен Пегов, «РЕН ТВ»
